: вряд ли он сказал бы Corpus habet ideam. То, что он имел в виду, вряд ли можно было бы хорошо описать, назвав это параллелизмом или взаимной независимостью, но с гармонией или тождеством, тела и разума. Без сомнения, в отрыве от тела разум для него – ничто: ведь тело – это то, что придает ему реальность. Но, с другой стороны, разум – это охватывающий и включающий «атрибут» обоих: идеализм перекрывает реализм.
Это было фундаментальное положение, которое отстаивал Кант; то, о чем он говорил как о своем собственном открытии Коперника: хотя на самом деле для изучающего историю философии это было лишь повторное, в некоторых отношениях более четкое изложение идеализма, которого придерживался даже Юм, не говоря уже о Спинозе и Лейбнице. Мир опыта – эмпирический, объективный и реальный мир – это мир идей, представлений, которые имеют место только в уме, видимости. Пространство и время субъективны: формы мысли субъективны: и все же они составляют феноменальную, или эмпирическую, или реальную объективность. Такой язык – казалось бы, неизбежно – неправильно понимают: и во втором издании Кант, помимо многих других незначительных изменений в изложении, вынужден был защищаться, вставив «опровержение идеализма», то есть теории, согласно которой существование объектов вне нас в пространстве сомнительно, а то и вовсе невозможно. Но никакие доводы не опровергнут мнение, что доктрина Канта является таким идеализмом: пока люди не смогут прийти к новому взгляду на то, что такое субъективность, что такое идея и что такое существование вне нас.
Под «субъективным» Кант понимает то, что обусловлено личными пристрастиями, не имеет общепринятого значения, является продуктом индивидуального чувства, своеобразных и необъяснимых вкусов. Под субъективным Кант понимает то, что принадлежит субъекту или познающему разуму как таковому и в его всеобщности: то, что составляет интеллект вообще, то, что чувство и интеллект semper et ubique. В вопрос о том, как человек стал обладать таким интеллектом – вопрос, который нативистская психология должна разрешить одним способом, а эволюционизм – другим, – Кант не вдается; он просто говорит, что там, где есть знание, есть и знающий, – знающий субъект, так устроенный. В конце концов, все сводится к тавтологии, что реальность, которую мы знаем, – это известная реальность: что знание – это рост в знающем, а не случайный продукт, обусловленный неизвестными вещами. Предикат (или категория) «есть» содержится, имплицитно, в предикате «известно», или то, что «есть» выражает имплицитно, «известно» выражает эксплицитно и истинно.