Под «видимостью» мир понимает притворство или, по крайней мере, некоторую недостижимость реальности. Под видимостью Кант понимает явившуюся реальность: или, что слишком далеко, нечто, что реально в той мере, в какой оно есть (prima facie fact), но лишь кандидат на вступление в круг реальности. И такая реальность зависит не от чего иного, как от ее абсолютной согласованности с другими явлениями, от того, что она объясняет остальные и, в свою очередь, объясняется ими, – от ее абсолютной адаптации к окружающей среде. А это окружение находится в общем поле сознания, в единой коррелирующей и объединяющей апперцепции эго – того эго, которое является неразлучным товарищем, проводником и судьей всех наших восприятий. Это видимость – но пока еще не видимость чего-то, а скорее видимость для чего-то или ради чего-то.
Под «идеей» мир в целом понимает то, что он иногда готов назвать просто идеей. А под простой идеей понимается нечто, что не является реальностью, а представляет собой особенность отдельного ума или группы умов – фантазию, не имеющую объективной истины, – нечто, можно даже добавить, что для многих людей находится в их собственной голове или мозгу, отрезанное глухими костными стенами от открытого воздуха реального бытия. Под идеей (представлением, Vorstellung) Кант подразумевал, что объект всегда и по существу является объектом сознания: всегда относительно субъектного сознания и подразумевает его, так же как субъектное сознание всегда подразумевает объект.
И под «существованием вне нас» мир, вероятно, подразумевает – поскольку неосмотрительно давать слишком много определений и уточнений в этой туманной среде слов, где мы все дремлем, – существование вещей на независимой основе за пределами нашего личного, то есть телесного и чувствующего, «я». Что касается нашего собственного туловища и конечностей, то большинство из нас, за исключением самых странных случаев безумия, вряд ли когда-нибудь усомнится в этом, и даже скорее всего, по примеру Шопенгауэра, примет знание об этих персональных вещах как единственную вещь, немедленно и интуитивно определенную. Мы, правда, достаточно свободно говорим о существовании вне нашего собственного разума; но это лишь радикальный метод обозначить разницу между фантазией и фактом. И, вероятно, мы работаем под влиянием полубессознательной галлюцинации, что наши умы локализованы в некоем материальном «месте», где-то в наших телесных пределах, и особенно в центральных нервных органах.