Чистые саксофонисты – наоборот – считали, что голые кларнетисты – бездари, не сумевшие перейти на саксофон.
В эстрадном оркестре электротехникума я играл на сучке.
Это был списанный с учёта кларнет-бодрячок, приобретенный папой у коменданта ДК «Металлист» за чисто символическую плату (пять рублей + бутылка «Московской»).
О том, чтобы играть на саксе, я и не мечтал. Ибо был влюблён в сучок. В его солнечную середину, в заливистый посвист верхов и былинный гуд низов. Дядя Саша привил мне стойкий иммунитет к апологету дяди Сэма. Аргументы учителя были до обидного непатриотичны.
«На саксофонах играют на Западе. А у нас на них не играют, а зудят», – твердил мне дядя Саша.
И главное – подержанный сакс стоил не меньше двух сотен.
И вот, когда техникумовский саксофонист Жека Севастьянов, бросив учёбу, свалил за длинным рублём на Камчатку (играть полярным лётчикам!), заменить Севастьянова предложили мне. И я, как говорится, дал левака. Притащил техникумовский сакс домой и начал упражняться.
Саксофон не хотел даваться – как необъезженный мустанг. Он ржал, скрежетал клапанами и киксовал.
Тогда папа сказал:
– Вот научишься играть, как положено – и я устрою тебя в джаз Цеплярского.
– А что это? – поинтересовался я.
– Ты не слыхал о джазе Цеплярского? – удивился папа.
– Нет.
– А о джазе Лундстрема?
– Про Лундстрема слыхал.
– А это такой же джаз. Только не Лундстрема, а Цеплярского, – ответил мне папа.
– Расскажи мне про Цеплярского, – попросил я.
И отец начал рассказывать.
Когда-то папа работал в еврейском театре. И дирижёром у них был Израиль Соломонович Цеплярский.
В начале 48-го, когда был убит Михоэлс и еврейские театры стали спешно закрываться, Цеплярский создал из шести вышвырнутых на улицу клезмеров – ансамбль балалаечников.
С фрейлехсами и другим «не титульным» репертуаром стали разъезжать по области – под вывеской «Секстет “Вольный ветер”».
И гулять бы «Вольному ветру» до сих пор – по коровникам да свинарникам, если бы не счастливая случайность.
Раскрутилось дело врачей.
Цеплярского вызвали в Управление Культуры.
Посоветовали выбросить из названия – и «вольный ветер», и «секстет». А заодно порекомендовали сменить репертуар и музыкантов. Цеплярский наплевал на советы и оставил всё, как есть. И загремел на шесть годков. Но не за то, что космополит. А за самое что ни на есть элементарное хищение социалистической собственности. Израиля Соломоновича поймали на левых билетах.