Нечто подобное Михаил испытывал с самого раннего детства, сколько себя помнил. Хотя в те юные годы это его нисколько не удивляло, а казалось обыденным и даже естественным. Только чуть позже, во время взросления, он смог оценить всю необычность, а порой и опасность таких способностей. На свою беду маленький Михаил, общаясь с людьми, мог видеть не только их лица – добрые или злые, или одежду, хорошую и не очень. Мальчик был способен различать и небольшое свечение, исходящее от каждого, вступающего с ним в контакт человека. Поначалу это его невероятно забавляло. Как оказалось, у людей окраска этого свечения была далеко не одинаковая. Вот, например, у мамы Зины оно было коричневым с розоватым. Их соседка, пожилая тётя Наташа, поражала его изумрудным сиянием, подобно свежевымытой лягухе. Жаль только, мама Зина любоваться этой зеленью не позволяла. Говорила: «Не ходи до неё, шибко злая она!» А вот сельская докторша из местного медпункта, Клавдия Степановна, та, наоборот, оранжевела, как клумба ноготков у них в палисаднике. Самое забавное для Михаила было то, что этот её оранжевый свет делался ещё ярче, лишь только начинала она какую-нибудь приболевшую бабку обихаживать. Ну, прямо хоть печку от неё растапливай! Словно в противовес своей жене, ее муж, сельский учитель, а заодно и директор местной школы в одном лице, Василий Терентьевич, светился подобно летнему вечернему небу – тёмно-синей краской. Этим цветом маленькому Михаилу удалось вдоволь насладиться во время уроков, когда он, затаив дыхание, слушал о подвигах древних греков и римлян, об открытии новых земель и о великих свершениях своих предков. Этот яркий цветной мир казался мальчику уютным и радостным, в нём было привычно и тепло жить, словно на лугу, расцвеченном полевыми цветами. Однако взрослея, он начал понимать, что эта человеческая радуга доступна для обозрения только ему одному. И более того, узнавание других людей о том, что он может ее видеть, опасно.
Когда Михаил был еще подростком, случались у них в селе регулярные кражи из местного сельпо. Нельзя сказать, чтобы воровали по-крупному, но водка и продукты исчезали с завидной регулярностью. Продавщица аж извелась вся. Её же первой во всём подозревать начали. Говорили: «Ворует сама, а на неизвестных воров кивает!» С себя, мол, ответственность снять хочет. Самое обидное для Валентины (так продавщицу звали) было то, что все в это верили. И даже меж собой посмеивались: «Опять у Вальки воры к ней в дом закуску с выпивкой унесли!» А больше всего несчастную бабу обличал местный тракторист Петька. Как новая беда случится, так он громче всех орал у магазина: