В центре нашего повествования – Кишинёв. Он станет главным героем книги. Вывести формулу еврейско-русского воздуха, воспетого Кнутом, невозможно, хотя хочется понять его состав, химию, определившие ментальность многих бессарабцев и одесситов. В известной мере это был воздух не просто вдыхания, а вдохновения. Он пронизывал насквозь этот край, в нём лучилось солнце, он выпрямлял походку, рождал независимость и веру в себя. А немногим даже дарил крылья. Эти блаженные пускались в полёт, траектория у каждого была своя, неповторимая. Это, по большому счёту, был воздух свободы.
Известный пианист Александр Борисович Гольденвейзер, услаждавший своим искусством Льва Толстого, общавшийся с Рахманиновым, Скрябиным, Танеевым, ставший в 1922 году ректором Московской консерватории, и не менее известный литератор Михаил Осипович Гершензон, благодаря которому в литературоведении сложилось понятие «гершензоновская Москва», были уроженцами Кишинёва. Антон Рубинштейн, композитор, пианист, дирижёр, основатель первой в России консерватории, происходил из приднестровско-одесской семьи. Они впитали с младенчества еврейско-русский воздух.
Соседка Кишинёва, цветущая Одесса, эта южная Пальмира, была пронизана тем же особенным еврейско-русским воздухом и рождала собственных «быстрых разумом невтонов». Прежде чем она родила Мишку Япончика, короля двухтысячной армии налётчиков, на свет появился Леонид Осипович Пастернак, будущий художник, принятый в Общество передвижников, лучший иллюстратор романов Льва Толстого. Одну из его ранних картин, «Письмо с родины», Третьяков приобрёл для своего музея. На ней запечатлены русские типажи. Собирателя нисколько не смутило происхождение автора картины, он поверил в её достоверность. Еврейство художника, которого Леонид Пастернак никогда не стыдился, не мешало ему проникать в тайны русского характера. Еврейско-русский воздух!
В то время, когда Япончик – Винницкий совершал свои криминальные «подвиги», в Одессе открыл знаменитую музыкальную школу Пётр Соломонович Столярский, выдающийся скрипичный педагог. В семье деревенских клезмеров, в которой он родился, его звали Пиня, его родным языком был идиш, по-русски он говорил своеобразно, но это не помешало ему превратить школу, как он выражался, «имени мине» в настоящую «фабрику вундеркиндов», откуда вышли Давид Ойстрах, Буся Гольдштейн, Елизавета Гилельс, Михаил Фихтенгольц и другие знаменитости.