На комоде стоял маленький телевизор из тех, которые купить можно только в комиссионке, но все-таки это не совсем старина. И кровать очень даже актуальная, простецкая, из сосны, но двуспальная, и не перина в основании, а высокий ортопедический матрас. Подушки да, пуховые, Кирилл заметил щетинку перышка, которая едва выглядывала из наволочки. Стены обшиты чем-то вроде гипсокартона, зашпатлеваны, покрашены, хороший, надо сказать, ремонт, подвесных потолков не хватает. И фаянсового унитаза. Чутье подсказывало, что туалет в этом доме самый обыкновенный, для сельской, разумеется, местности.
– А муж где? – обращаясь к хозяйке дома, спросила Ольга.
– Так в часовне!
– Молится?
– Да нет… То есть да!
– Так нет или да?
– Тихон, конечно, помолился, прежде чем начать, а так красит он там, изнутри.
– Красит? Зимой?
– Да летом руки не доходили. Хозяйство у нас!
– Коровы?
– И корова есть, и куры, а как же без молока и яичка?
– Огород!
– И огород, конечно! Морковка, капустка, картошечка.
– А вы такая нарядная!
– А-а, это! – зарумянилась Мария, глянув на рукав своей кацавейки. – Обнову себе справила! Мужу шла показать, а тут вы!
– Обнову, говорите… А вы родом откуда? – И Ольга рассматривала ее, но сверху вниз.
Кирилл кивнул ей, давая понять, что женщина действительно занималась шитьем, но Лежнева на него даже не глянула.
– Ну так карельские мы, за Онегой тут…
– Паспорт можно посмотреть?
– Ну да, конечно…
Мария открыла верхний ящичек комода, достала прозрачную пластиковую папку с документами, вынула два паспорта в одинаковых обложках, заглянула в один, затем в другой.
– Оба давайте! И мужа тоже!
Но женщина удивленно повела бровью и упрямо мотнула головой:
– Пока Тихон не скажет, не дам!
Мария скользнула взглядом по рукам Ольги и, не обнаружив обручального кольца, едва заметно усмехнулась. Несемейной замужнюю не понять.
– Тихон скажет!
В комнату входил вихрастый мужчина в стеганом армейском ватнике нараспашку. Светлые волосы, светлый взгляд, светлая улыбка. Роста чуть выше среднего. И возраста немногим больше среднего, лет сорок пять – пятьдесят. Светлый цвет волос не позволял определить, сколько в них седины. Кожа лица обветренная, на лбу глубокая морщина, вокруг глаз – мелкие, чувствовался почтенный возраст, но мужчина и близко не выглядел стариком. Никакой усталости от жизни, бодрый, лоснящийся здоровьем, зубы с желтизной от табака, но крепкие, без кариеса. Смущал только топор в руке.