Второй брак Натальи Петровны с Иваном Ильичом Каштеляном был непростым. «Опоздание домой – маленькая трагедия, большое опоздание – катастрофа. Я воспринимала это как огромное неудобство, далее – как угнетение, далее – как сложность высокого порядка». Сетовала, что тепло, которое впервые в жизни получала, не компенсировало ущемления свободы. Дошло до того, что у нее развилась гипертония, а вместе с приемом таблеток – сонливость, усилившая чувство дискомфорта. Она замыкалась, больше времени проводила за письменным столом.
А тут еще в газетах началась травля, нередкое явление конца 80-х, когда страна разделилась идеологическими баррикадами. Самое обидное, что авторами многих статей были прежние друзья.
Муж настаивал, чтобы Наталья Петровна дала бой. Пришлось взять на себя этот непосильный труд, что привело к психическому и моральному истощению. «Сон начинал буквально сваливать меня, как только я входила домой. И казалось: еще немного – и я засну и не проснусь… Мой муж, наоборот, чувствовал себя хорошо, все время говорил мне: „Брось свое никому не нужное дело, и ты отдохнешь, будешь такой, как я“. Это по вечерам. А утром он вновь был теплым дружком – и его поддержки хватало на несколько часов работы и очень непривычной и очень оскорбительной защиты».
Но все эти переживания оказались прелюдией к тому, что произошло дальше. Алик, сын Ивана Ильича от первого брака, «был бесконечно любимый и очень трудный. Красивый, способный врач, женатый, имевший сына. Наркотики…».
В тот день он позвонил попрощаться, сказав, что примет цианистый калий. Отца покинули силы, на квартиру к Алику поехала Наталья Петровна в сопровождении своей сотрудницы Раисы Васильевны.
Наталья Петровна надеялась, что Алик в очередной раз пугает, он и раньше говорил о самоубийстве, но все обходилось. Она долго стучала, звонила кому-то, чтобы привезли ключи, впоследствии ругала себя: надо было сразу ломать дверь. Наконец, войдя в в квартиру, нашла Алика в петле. Позвонил Иван Ильич, она, потрясенная, сказала, как есть.
Когда Наталья Петровна с подругой вернулись домой, по виду спокойный Иван Ильич принес из кухни и поставил на стол нарезанный арбуз. «Мне кажется, он только постепенно осознавал эмоционально то, что уже знал. Через полчаса-час – мне трудно сказать, сколько времени прошло, – муж почти спокойно сказал, что пойдет спать. Лег – и через четыре-пять часов мы срочно вызвали врачей, но врачи не смогли помочь. Оглядываясь назад, я понимаю, что спасти его я могла бы, лишь уложив в реанимацию сразу по приезде от Алика. Однако ужасного финала не предвещало ничто».