Жуковский. В отличие от вас я не могу похвастать своими безоблачными отношениями с Александром. Совесть не позволяет.
Тургенев. Перед умершими все мы испытываем какую-то вину.
Жуковский. Моя вина совершенно конкретная. Я, именно я настоял пару лет назад на продолжении им службы.
Тургенев. Вы сделали это из добрых побуждений…
Жуковский. Видит бог, я желал лучшего. В деревне его ждало постепенное угасание таланта из-за недостатка общения, отсутствия архивов и библиотек. Полагал что поэт должен быть в центре событий, в столице, возле трона.
Тургенев. Ваши желания и логика мне понятны, но…
Вяземский. Но Пушкину нельзя было приближаться к трону! Близ царя – близ смерти. И хорошо, если на войне.
Тургенев. Я так и хотел сказать. Всемирная история это подтверждает.
Жуковский. Прошением об отставке он попытался выйти из того круга людей и обстоятельств, которые ныне привели его к смерти. Тогда уже он понимал невозможность для себя, для семьи, для своего творчества жить в столице.
Голос. Идти в отставку, когда того требуют обстоятельства, будущая судьба всего моего семейства, собственное мое спокойствие – какое тут преступление, какая неблагодарность? Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны, и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства…»
Жуковский. Он постоянно утверждал, что не должен был вступать в службу. А ведь о том же говорил и Державин графу Разумовскому, благословляя Пушкина на поэтическое поприще. Его следовало гнать из Петербурга в деревню и требовать: пиши, пиши, пиши. Я же считал, что служба в архивах необременительна, что он свободен в выборе места и времени для трудов своих. Не зная всех обстоятельств, я не должен был судить о том, что для него лучше.
Вяземский. Когда сам повязан должностными интересами, как-то забываешь, что можно жить и без службы. Соответственно и рассуждаешь.
Жуковский. Я исходил из посылов, которые к Пушкину неприменимы. Полагал, что он должен из признательности к императору, вернувшему его из ссылки, нести государеву службу, требовал от него почтительности и выражения благодарности императору. И с какой страстью требовал! А у него было свое, лишь уважительное отношение к государю.
Вяземский. И при всем уважении говорил, что в императоре много от прапорщика и мало от пращура Петра Великого.