Старушка, ни жива, ни мертва, перекрестилась, засмеялась, усадила меня пить чай, печеньем попотчевала.
Когда я вернулся, Владимир Григорьевич проверял клаузуры.
– Ну, Герман Иванович, каковы ваши первые впечатления? – он сел, и стул затрещал под его тяжестью.
Я не стал признаваться, что хотел бы вернуться в свой Гипромез, что разочарован, что ожидал большего… Чего, собственно, я ожидал? Кипения, бурления, всплесков, идей, среди которых нужно выбрать самую-самую.
– Мне кажется, Владимир Григорьевич, большинство даже не понимает, что от них требуется в этом проекте.
– Как вы думаете, почему?
– Может, невнимательно слушали ваши лекции. Может, начинать нужно с домика, например, тогда легче себе поселок представить.
– А вы в свое время были лучше подготовлены?
– Мне кажется, да.
– И чем это объяснить?
– Трудно сказать… У нас отбор был жестче. Нас было только двадцать пять архитекторов на стройфаке. А тут сто двадцать пять.
– Ну-ну, время архитекторов-одиночек миновало, стране нужны грамотные специалисты и много.
Мы побеседовали на эту тему, проверили клаузуры и пошли в аудиторию.
Там было десять человек.
– А остальные где? – спросил Владимир Григорьевич.
– Они еще подойдут.
– Еще подойдут? Утром вы меня уверяете, что сломался автобус, трамвай сошел с рельсов, плитка перегорела. На дневные занятия опаздываете, потому что…
Вбежал Слава.
– Почему опаздываете?
– Плитка перегорела… Пришлось в кафетерий заскочить, – он переминался с ноги на ногу, не понимая, почему все засмеялись.
Владимир Григорьевич, довольный, что угадал причину, предупредил:
– В следующий раз не приму никаких оправданий.
Дверь распахнулась, влетела Кислова. «Здрасте!» – бросила нам, вытряхнула из сумки на стол книжки, линейки, тетрадки.
– У вас тоже, наверное, уважительная причина, – сказал Владимир Григорьевич утвердительно. – Изложите ее в деканате.
Кислова побледнела. Покусывая губы, вышла. За дверью еще кто-то притих.
– Все опоздавшие отправляются в деканат за разрешением, – распорядился Владимир Григорьевич.
Он раскрыл журнал, провел «перекличку».
Мы начали разбор клаузур.
Ворвалась Кислова с отрядом опоздавших и с разрешением из деканата.
Мы закончили разбор клаузур. Владимир Григорьевич спросил, есть ли вопросы.
– Есть! – вскочила Кислова. – Вот мне влепили трояк, а почему? Потому что я сделала по-своему, не послушалась Германа Ивановича? Значит, оценивается не самостоятельная работа, а по подсказке?