– Документы есть? – Участковый не сдавался.
Доброжелательная улыбка перешла в торжествующе-ироничную.
– Прошу вас. – «Спортсмен» достал красное удостоверение и протянул его милиционерам. Как бы невзначай он позволил куртке распахнуться, так что под левым локтем стало видно рукоятку пистолета.
Милиционер невидящим взглядом уставился в удостоверение, постарался взять себя в руки – так, фотография, печати, «ЦП» – центральный подъезд, оружие. «Ну и влипли!» – подумал он.
– Извините, я про эту дачу ничего не знал.
– Всего на свете знать нельзя. Доложите начальству и забудьте.
– Есть.
Милиционеры посмотрели на «асфальтового». «Спортсмен» тоже пристально смотрел на него. Тот расслабился и улыбнулся:
– Извините, какая-то накладка.
– Бывает.
– Разрешите идти?
– Идите.
– До свидания.
– Всего хорошего.
Оставшись один, Костя стал размышлять. Охотники за документами в итоге не получили о них никакой информации. Однако они бы точно знали, что документы здесь, если бы установили факт предупреждения о проверке. Во всяком случае, в ближайшее время он не должен видеться с Ириной. Завтра, улучив момент, он позвонит ей с кафедры, чтобы поблагодарить и предупредить ее обеспокоенный звонок. Вот и все. Костя погладил ствол увечной яблони, приносящей самые сладкие плоды в его саду.
Меняя цвета, небо насыщалось синевой. Стало прохладно, и Костя ушел в дом. В доме было тепло и очень тихо. Костя зажег настольную лампу и мыслями вернулся к Ирине.
Он каждый день думал о ней, но сегодняшняя неожиданная встреча породила целый вихрь чувств и мыслей. «Не сделал ничего плохого, но и ничего хорошего… ничего хорошего». Не успел. Не смог угадать заветных желаний? Кто смог? Кто? «Кто душу положит за други своя», – вспомнил Костя.
Неблагодарность разлюбившего человека – жуткая вещь. Но… Но лучше стать жертвой неблагодарности, чем отказать в помощи.
Чего он не сделал такого, что она вдруг остыла к нему? Он всей душой потянулся к ней, пошел ей навстречу, надеясь хоть одного человека сделать счастливым. Первое время так и было. Потом она ушла. Он же, влюбившись в нее, как в собственное дитя, стал несчастным.
«Что я вообще делаю на белом свете? – продолжал он. – Меня никто не спросил, хочу я быть или не хочу. Неведомо откуда я пришел в этот мир, чтобы переживать его порядки, предаваться сомнительным радостям и мучиться от будто бы случайных неприятностей и бед. Разве я просил, чтобы меня испытывали жизнью, чтобы меня терзала совесть? Я должен получать удовольствия? Я их не получаю. Вернее, получаю, когда кончаются неприятности. Очень мило! Я должен заслужить спасение? Но почему его надо заслуживать? Я согласен просто не быть. Никогда! И не могу сам прервать свою жизнь. Знаю, тогда за это придется ответить, как за посягательство на то, что мне не принадлежит. Будет еще хуже. Меня сюда прислали и ждут. Чего? Зачем я здесь? Кто я? Мне здесь ничего не надо. Я никому не нужен, в том числе и себе. А я есть».