– Видимо, с успокоительными я всё же переборщил… – шепчет Маэль ей в спину. – Эва, ты ведь тоже считаешь, что нам стоило сообщить дедушке? – проводив пустым взглядом уходящую мать, брат отвлекает меня своим вопросом от собственных мыслей.
– Да, Маэль, может, ты прав, – согласно киваю.
– Ладно, – на выдохе произносит он, опираясь на барную стойку локтями и вдумчиво всматриваясь в окно. – А что, если отец действительно замешан в этом? – после небольшой паузы спрашивает Маэль, резко метнув неоднозначный взгляд в мою сторону.
– Маэль… не начинай даже… – тихо шепчу я, закрывая лицо руками. – Я не хочу даже размышлять об этом. – Отвратительное чувство тянущей боли сжимает сердце. – Не будем усугублять нашими предположениями и без того тяжёлую ситуацию. Надеюсь, днём отец вернётся и объяснит всё.
Маэль не произносит ни слова в ответ. Его взгляд устремлен в окно, где начинает накрапывать дождь, отбивая каплями мелкую дробь по подоконнику. Спустя несколько секунд в окна влетает шквальный ветер, а затем начинается ливень, приглушающий своим шумом все тревожные мысли.
Несмотря на раннее утро, Бонд-стрит пульсировала жизнью и сияла от ярких вывесок модных домов. Люди спешили на работу, оставляя припаркованные машины неподалёку от центральной улицы, предугадывая вечерние пробки.
Попросив водителя такси остановиться возле дома с чётной нумерацией, Дженн ещё раз заглянула в экран телефона, где была подробная инструкция. Каждый пункт в ней вызывал у девушки непреодолимое чувство злобы и неукротимого бешенства. Однако в то же время в её душе теплилась надежда, что в скором времени она покончит с этим раз и навсегда.
Резко дëрнув ручку автомобиля, Дженн оказалась на улице и, поморщившись от промозглой стужи, тут же поправила ворот своего кашемирового свитера, закрываясь от ледяного ветра. Её кожаный тренч вмиг намок и заблестел от непрекращающегося с ночи дождя. Она посмотрела по сторонам с тревожным опасением – девушку не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Но кто именно это был, Дженн не знала. Чувство бессилия мучало её. Сама мысль о том, что этот человек знает о ней всё, лишала рассудка и нервировала с каждым днём все сильнее.
Может быть, это был глупый розыгрыш? Кому она перешла дорогу? Очередной ревнивый поклонник? Коллеги отца, отдающие свои «должки», вымещая весь гнев на его дочери? Кто мог знать о ней то, что она так тщательно скрывала несколько лет?