Ведущая машина равняется с длинным рядом стоящей на обочине обгоревшей военной техники.
– Останови.
Следом тормозит вся колонна.
Ветер успел развеять запахи паленой мертвечины и глубокие ритмичные вдохи помогают бороться с подступающей головной болью. Я разминаю конечности, прохаживаясь вдоль почерневших остовов и беспорядочно лежащих обугленных тел. Одному парню досталось меньше других. Какое-то время, пока горели его ноги, он пытался отползти от полыхающих топливных цистерн. Не обращая на меня внимания, пара крупных черно-серых птиц клюют его лицо.
Когда голова слегка проясняется, делаю несколько фотографий и возвращаюсь в грузовик. Какой-то безымянный ур-сакх вышел стрельнуть у Шкуры сигарету.
– Мясца захотелось. – ухмыляется он, кивая на почерневшие, запекшиеся на костях останки.
– Чем их так, интересно? – отвечает Шкура, не глядя на приятеля.
Его рот приоткрыт, пальцы подрагивают, а глаза беспорядочно бегают по обочине. Он тянется за сигаретой уже для себя, но ловит мой взгляд и нервно сглатывает.
– Одну можно? Последняя, больше нет. – фальшиво-жалобным тоном скулит он и сминает в кулаке пустую пачку.
Я киваю. Пачка летит в окно, а дорога продолжается.
Пытаюсь заснуть. Сон приходит, но тяжелый и прерывистый.
Просыпаюсь уже глубоким вечером, но все равно не чувствую себя отдохнувшим. Голова пыльная и квадратная, как часто бывает, когда очнувшись, думаешь, что лучше бы вообще не спал. В такое состояние я погружен давно и только с Ее пробуждением могу рассчитывать на свой собственный, полноценный сон.
Колонна едет через лес, дорога узкая, но ровная – асфальт положили совсем недавно. Снова тянет сигаретным дымом.
– Ты сказал, это последняя.
Шкура вздрагивает, отводит глаза и выкидывает окурок. Рядом с коробкой передач валяется новая, уже полупустая пачка. Червяк несчастный. Только и делает, что пользуется моей добротой.
Звонит спутниковый телефон.
– Где вы? – спрашивает женский голос.
– Не знаю.
– Все под контролем?
– Да.
– А, я вас вижу!
Через пару минут машины проезжают КПП. На первый взгляд мы в какой-то дыре, среди невысоких ничем не примечательных строений, покрытых уродливой, облупившейся краской. Похоже на какой-то древний старо-имперский санаторий.
Но я знаю, что это не так.
Шкура паркуется. Снаружи я разминаю затекшие конечности и снова сражаюсь с головной болью.