Ругаясь и проклиная идиота, ползком взбираюсь на холм, рву джинсы об острые камни, теряю телефон, но в конце концов занимаю удобную позицию.
Достаю пистолет.
Пять выстрелов, может, шесть.
Последний бандит бросает оружие и, петляя между камней, стремительно растворяется в пустыне.
Беги, приятель, беги. Я дарю тебе жизнь. Не уверен, что ты ее заслуживаешь, но мне не жалко.
Ублюдок растворяется в пустыне и пространство погружается в тишину.
– Ты там живой?!
Внизу за скалой мелькает кулак с оттопыренным большим пальцем и, бессильно разжавшись, тут же падает на песок.
Скатившись вниз, нахожу Яна в полном порядке – он лежит на земле, раскинув руки в стороны и беззвучно смеется.
– Почему ты еще не на аэродроме? – спрашивает, скалясь во все зубы.
Хороший вопрос.
– Империя своих не бросает. – гордо объявляю, скрестив за спиной пальцы.
– Кажется, ты сказал, что этим путем будет спокойнее.
– Спокойствие познается в сравнении.
Мы достаем еду и, сидя на камнях, не спеша утоляем разыгравшийся голод. Высоко над головой кружит небольшая стая грифов – птицы уже прицениваются трупам. Потом Ян меняет резину, а я шарюсь по склону в поисках телефона.
– Знаешь, что самое хреновое? – кричу, поднявшись на вершину.
– Ну?
– Если расскажу кому из своих… Мне ведь никто не поверит!
Хотя до меня не доносятся звуки, я вижу, как он смеется.
– Если хочешь, могу выписать тебе справку!
Поездка продолжается.
Меня, да и Яна, думаю, тоже накрыло чувство, что приходит только когда выпутываешься из какой-нибудь жести: вроде и не обращаешь внимания, двигаешься дальше и только позже осознаешь произошедшее. Происходит это само собой, но сразу будто крылья за спиной вырастают. Удивительное чувство.
Но кое-что все же не дает мне покоя.
– Так это не просто оружие.
– Я же сказал – ты меня раскусил.
– Нет. Я слежу за расходом топлива. Там и полтонны не наберется.
Ян усмехается.
– Бросай это дело. Ты никогда не догадаешься.
– Ядерная боеголовка? Ботулотоксин? Come on, мужик, ты мне теперь должен!
Вечер сменился ночью, ночь сменилась рассветом, но воздух по прежнему пыльный и сухой. Скоро должна вернуться и жара. Я так и не утолил свое любопытство, но сам не заметил, как пролетел остаток пути.
Еще до того, как солнце поднялось над горизонтом, мы заезжаем на территорию заброшенной тюрьмы или военной базы. И что-то витает в воздухе такое, от чего я деньги готов поставить – это именно тюрьма.