«Слишком много вопросов и слишком мало ответов», – в который раз за день подумала Мадлен. Тело и разум истомились от вынужденного бездействия. Смежив веки, девушка без труда погрузилась в глубокий сон…
***
А в это время в укромной беседке замкового сада, скрытой от посторонних глаз кронами вековых лип, встретились двое – Арман д'Арси и Мелисанда. Баронесса, бледная и осунувшаяся, негодующе смотрела на мужа:
– Арман, что все это значит? Ты подозреваешь де Фуа в злом умысле против нашей дочери? И что еще за пленник?
Барон, задумчиво теребя ус, кивнул:
– Да, Мелисанда. Боюсь, граф де Фуа затевает недоброе. Ты же знаешь, каково его отношение к гугенотам. И ко мне лично, как к одному из приближенных короля Генриха. Уверен, это была не просто случайность на охоте. А пленник… Его зовут Жоффрей д'Арне. Гугенот из знатного рода, захваченный людьми графа. Подозреваю, де Фуа пытает его, дабы раскрыть наши тайны.
При этих словах лицо баронессы исказилось от ужаса и боли. Она судорожно вцепилась побелевшими пальцами в край мраморного стола.
– Жоффрей… Он в руках палачей? О боже, только не это… Арман, ты должен спасти его!
Барон изумленно воззрился на жену:
– Мелисанда, объясни, что происходит? Откуда такая реакция? Ты знакома с этим человеком?
Баронесса, с трудом сдерживая слезы, кивнула:
– Да, Арман. Жоффрей… Он мой кузен. Сын моей тетки Маргариты де Роган. В юности мы с ним были неразлучны. А потом его семья перешла в протестантизм и бежала из Парижа от гонений. С тех пор мы не виделись. Но Жоффрей всегда был мне как брат… Я не могу допустить, чтобы он погиб в застенках!
Барон тяжело вздохнул. Семейные тайны, хранимые столько лет, вылезли на свет, как змеи из нор. Мелисанда никогда не рассказывала о своих гугенотских корнях, предпочитая держать их в секрете. Смолоду оказавшись при парижском дворе в качестве фрейлины королевы-матери Екатерины Медичи, юная баронесса быстро усвоила, что открытое исповедание протестантской веры чревато опасностью. И хотя сама она оставалась католичкой, но родню, перешедшую в лагерь гугенотов, не забыла.
– Так вот почему ты всегда опасалась графа и не одобряла наши с ним отношения, – задумчиво произнес Арман. – Боялась, что он прознает о твоих еретических родственниках?
– Да, – кивнула Мелисанда. – Де Фуа фанатик и ненавистник гугенотов. Все эти годы я трепетала, как бы он не пронюхал о моих корнях. Иначе под удар попала бы не только я, но и ты с детьми. А теперь еще и бедняга Жоффрей в его лапах! – баронесса всхлипнула, не в силах сдержать рыданий.