Я только пожимаю плечами. Приняв мой жест за согласие, он откидывает простыню, просит меня глубоко дышать и снова берется за фонендоскоп. Холодный металл, прикасающийся к груди, заставляет меня поежиться. Потом светит мне в глаза фонариком, приказывает открыть рот и сказать «А-а-а». Затем прикладывает пальцы к моей шее под челюстью и проверяет пульс, внимательно следя за секундной стрелкой своих дорогих золотых часов. Наконец кивает и выпрямляется:
– Отлично. Надеюсь, вы отдохнули?
Доктор убирает стетоскоп в сумку и осматривает мои забинтованные руки, крутя их то туда, то сюда. А я начинаю злиться всерьез:
– Ах, вот как! Я не собираюсь ничего рассказывать, пока меня не развяжут.
Дженника кидается ко мне в тщетной попытке утихомирить.
– У меня есть права!
Но меня игнорируют. Доктор Зиати изрекает:
– Юная леди, вы вообще представляете, как вы здесь оказались?
Еще бы – сияющие силуэты, тысячи воронов… Дальше что?
– Вы помните, что вы делали?
Я молчу. Нет смысла что-либо объяснять. Одного взгляда на его самодовольную физиономию достаточно, чтобы понять: он не встанет на мою сторону.
– У вас были все симптомы. Стандартная ситуация для туристов, – с презрением бросает он. – Впрочем, мы получили результаты ваших анализов, и они чистые. Следовательно, я должен задать вам вопрос: приходилось ли вам раньше видеть подобные галлюцинации?
На лице Дженники написано только мрачное любопытство. Я не произношу ни слова. Сейчас мне гораздо приятнее таращиться на выложенную голубыми изразцами ванную, чем на этих двоих. Зачем защищаться, если они уже все заранее решили?
– В бреду вы говорили, что за вами гоняются сияющие люди, огромные черные вороны смеются, а отрубленные головы зовут вас к себе.
Кто-то охает. Фатима лихорадочно бормочет молитву, вцепившись в золотой амулет от сглаза[7]. Доктор резко обрывает ее:
– Боюсь, у вас начался параноидальный приступ. Но, учитывая отсутствие следов алкоголя или наркотиков, могу предположить, что химический дисбаланс в организме вызван генетическими причинами. Такое часто начинает проявляться именно в позднем подростковом периоде.
Следующий его вопрос обращен к Дженнике:
– Ведь Дайре только что исполнилось шестнадцать лет?
Она кивает и принимается грызть ноготь, накрашенный лиловым лаком.
– Извините меня, но, пожалуйста, ответьте, были ли в вашем роду случаи психических заболеваний?