– И чего там написано? – заинтересованно спросила меня Нина, когда мы уселись на свои места.
– Сейчас узнаем, – и я развернул листочек и прочитал написанное кривыми каракулями, – нас приглашают после спектакля за кулисы. Поговорить.
– Отлично, – обрадовалась Нина, – всю жизнь мечтала посмотреть, как оно там устроено, закулисье.
– На самом-то деле, – сообщил я ей, – ничего особенно интересного там нет – суета, беготня, пыль на декорациях и еще это… суровая грызня за место под солнцем. Как у пауков в банке, короче говоря, там все устроено.
– Ну так есть же за что бороться, – мудро рассудила Нина, – победитель получает все… и славу, и деньги, и место под этим самым солнцем… и даже право первой ночи, как граф Альмавива.
– Наверно ты кругом права, – вздохнул я, – первая ночь идет в комплекте со всем остальным. Скоро узнаем обо всем этом из первых уст…
––
Спектакль оказался неожиданно длинным, добрых три часа шел, не считая антракта, так что поклоны и вручение цветочков закончилось уже далеко за десять вечера. Все дружно пошли в фойе, а мы немного подождали и отправились искать вход в закулисье театра сатиры. Интуиция привела меня к служебному входу, который был где-то недалеко от буфета. Там сидела суровая вахтерша.
– Вам чего, молодые люди? – сурово смерила она взглядом нас обоих.
– Ничего особенного, – отвечал я, – пригласили вот поговорить, – и я протянул ей листочек с каракулями.
Он надела очки, вчиталась, шевеля губами, а потом сказала:
– Направо и после второго поворота третья дверь.
– Ну вот, – заметил я Нине, – тебе и закулисье – наслаждайся.
– Тут одни двери и даже никто не бегает и не интригует, как ты обещал, – капризно надула она губы.
– Не так быстро, – охладил ее пыл я, – будет тебе и дудочка, будет и свисток. Со временем. О, это кажется то, что нам надо, – продолжил я, уткнувшись в табличку с надписью «А.А.Миронов, А.А.Ширвиндт», – стучим?
И я вежливо стукнул в эту дверь три раза.
Изнутри тут же раздалось зычное «Заходи, не бойся!», и я робко потянул дверь на себя – на нас пахнуло смесью неожиданных запахов, от табака до одеколона, возле огромных зеркал справа сидели двое немолодых и усталых мужчин.
– О, Петя и Нина, – сказал повернувшийся к нам Миронов, – как вам спектакль?
– Волшебно, – взял я на себя управление беседой, – редко, когда встретишь такое точное попадание в тему.