– Кто еще здесь живет? – спросил красный комиссар с перевязанной головой.
Он сидел на тятином месте, закинув на стол ноги в сапогах, и курил папиросу. Мерцающий огонек освещал осунувшееся лицо с хищными, как у ястреба, чертами. Снег на сапогах был розовый.
– Мы с Наумкой и тетка, – приблизившись, тихо ответил Фимка. – Батраки еще работать приходят.
– Батраки больше приходить не будут, – сказал комиссар, выпуская дым из ноздрей. – Успокой, пожалуйста, собаку.
Трезорка заливался лаем, припав грудью к полу, и весь дрожал. Фимка выволок упирающегося щенка на двор, где мешок и тятьку под ним уже присыпало свежим снегом, и захлопнул за собой дверь. Затем дрожащими руками поднес людям за столом крынку молока и душистый белый хлеб. Комиссар скупо улыбнулся.
Трезор скулил и царапался в дверь. За печкой, забившись в угол, горько рыдал Наумка.
"Дураки!" – подумал Фимка с досадой.
Он знал, что на новую власть, какая бы ни была, нельзя рычать и скалить зубы. А человек, который поднесет молоко и согреет на печке валенки, окажется нелишним.
Белоглазые никогда не придут за Фимкой, потому что он умеет быть нужным.
1 мая 1985 года. Город Горький
Праздничная суета кипела в парке, пеной поднималась над кронами деревьев, переливалась за ограду и выплескивалась в город. Пеной были красные шары в руках октябрят и мыльные пузыри, которые выдували малыши, сидя на плечах у родителей. Из репродукторов гремела торжественная музыка. Советские флаги хлопали на ветру и рвались в небо, как алые паруса корабля Грея, когда он прибыл за Ассоль.
6 "Б" класс школы №106 имени летчика-героя Чкалова стоял в очереди на аттракционы. Все были нарядные, только что с митинга. Девчонки сегодня надели белые фартуки и повязали огромные банты, мальчики нагладили рубашки. У каждого на шее алел пионерский галстук. Ребята галдели и толкались, наступали друг другу на ноги и капали подтаявшим мороженым на парадную форму. Воздух вокруг них звенел от смеха.
И только Алесь, обмирая, смотрел, как сокращается очередь на чертово колесо. Ему было так плохо, что вспотели ладони, а к горлу подкатила тошнота.
Во-первых, он боялся. Дул ветер, и при каждом его порыве металлические суставы аттракциона протяжно лязгали. Открытые кабинки далеко над землей выглядели крохотными и беззащитными. Казалось, они могут в любой момент сорваться и рухнуть вниз. Нет, Алеся не пугала высота сама по себе. В деревне он охотно лазал по деревьям и ходил нырять с обрыва. Он просто не доверял конструкции, которая выглядела, как металлический скелет, и скулила, будто побитая собака.