Я уже открывал дверь, когда за спиной раздалось громкое покашливание.
– Dobryi vecher, Konstantin Platonovich.
Что?! Резко обернувшись, я упёрся взглядом в незнакомца. Наверняка, дворянин, по одежде видно. Но не местный – такие парики уже пару лет как вышли из моды. И саквояж в руке иноземный, в Париже таких нет.
– U menya pismo dlya vas.
Пришлось напрячься, подбирая слова подзабытого языка:
– Zdravstvujte. Prohodite, pogovorim u menya bez lishnih svideteley.
Распахнув дверь, я пропустил его вперёд и указал на лестницу. Пока мы поднимались в мансарду, я судорожно вспоминал родную речь.
Мне было двенадцать, когда в Москве случилась вспышка чумы. Жар, беспамятство, месяц не мог встать с кровати. Но я выжил, а родители – нет. Дом оказался в залоге, родня не спешила забрать к себе сироту без Таланта…
Спасибо дальнему родственнику, троюродному дядьке, которого я даже не видел. В тот год в Сорбонну посылали делегацию: десяток великовозрастных балбесов под началом графа Шувалова. К ним-то меня дядька и пристроил.
Вот так я и оказался в Париже. Шувалов со своими балбесами уехал домой несколько лет назад, как только они получили бакалавров. А я остался: на родине без денег, знакомств и протекции делать было нечего. Да и честно скажу – в Париже мне нравилось, а ехать в далёкую холодную страну не хотелось.
– Сюда.
К моему удивлению, русские слова легко сошли с языка сами собой, и даже говорить получалось без акцента.
– Прошу, – я отпер замок и впустил неожиданного гостя в свою скромную комнату. – Кто вы такой?
– Пётр Бобров, к вашим услугам. Я здесь по просьбе вашего дяди, Василия Фёдоровича.
– Дяди?
Кхм, неожиданно. После того как родственник отправил меня в Париж, я больше не получал от него вестей. Хотя он мог бы и помочь деньгами, чтобы мне не пришлось унижаться перед Шуваловым в первые годы.
– И что он хочет?
– Вы должны немедленно возвратиться в Россию.
– Простите, сударь, не думаю. Я не собираюсь уезжать из Парижа.
– Ваш дядя при смерти.
– Соболезную.
– И хочет назначить вас наследником своего состояния.
От такого известия я закашлялся.
– Что? Наследником?
– Да, Константин Платонович. Вы обязательно должны ехать, чтобы дядя утвердил завещание.
Я задумался. Наследство – это хорошо, даже очень. Но путешествие в Россию займёт не один день, а сбережений у меня негусто. Да и неизвестно, что там собирается оставить мне дядька. Трижды перезаложенное поместье? Карточные долги? По рассказам студентов-дворян, такое частенько случалось.