– Твоя голова станет отличным подарком для моей невесты в день свадьбы, – ярл криво оскалился в презрительной ухмылке.
– Твоя седая голова станет для нее более ценным подарком, – Скалль кивнул в сторону Уллы, но та только поджала губы, не разделяя его радости. Она могла вообще не дожить до вручения подарков. – Ведь тогда ей не придется проводить с тобой ни одной ночи, – рассмеялся завоеватель, наклонив голову.
Не стерпев оскорблений, воины Лейва как один вскочили со своих мест, предвкушая битву. Люди конунга последовали за ними, но Скалль быстрым взмахом руки осадил их.
– Ярл! Сколько мы будем терпеть северных ублюдков на нашей земле? – рослый воин схватил со стола кубок и с такой силой кинул на пол, что треснула половица. – Мы делаем вид, что приветствуем гостей, но мне мерзко даже сидеть с ними в одном зале. – Воин повернулся к правителям и перевел тяжелый взгляд со своего ярла на конунга, который уже совсем не смеялся.
– Он прав, Лейв, – произнес наконец Скалль после долгой паузы. Конунг смерил обозленного воина взглядом, осмотрел других людей Лейва и, вновь повернувшись к ярлу, сделал несколько шагов к столу супругов. Являться на свадьбу вооруженным до зубов было постыдным даже для прославленного захватчика, но и безоружным он выглядел устрашающим. Бойцы глухо гаркнули, смешав в возгласе страх, гнев и ожидание битвы. – К чему эти долгие беседы и притворное гостеприимство? Я здесь ради поединка, которого ты хотел. Достаточно ли ты силен, волк, как заявлял? Достаточно ли в тебе животной ярости, чтобы прямо сейчас, на глазах наших людей, сразить меня, бессмертного северного конунга? Ведь именно об этом шепчутся языки по всей Норвегии, – Скалль повысил голос и широко расставил руки в стороны.
Улла чувствовала его нетерпение и восторг. Он ждал, он жаждал увидеть настоящего берсерка, великого воина-волка Лейва, наделённого всей мощью и яростью дикого зверя. Но его ждало разочарование, она это знала.
Конунг сделал еще один шаг вперед, став вплотную к столу. Но ярл Лейв отступился. Этого хватило, чтобы бойцы конунга рассмеялись, а гогот их заполнил всё пространство, будто их была не сотня человек, а по меньшей мере пара тысяч. Они несмолкаемо хохотали, унижая Лейва, пока его люди наконец не гаркнули, завалив в сторону гостей одну из длинных лавок, с грохотом упавшую и разделившую залу пополам.