Мало-помалу исчезли сомнения, и двух еще не сдавшихся сотрапезников поистине связала тихая и безмолвная доверительность. Старик перебрасывал молодому дольки апельсина и, когда они попадали на тарелку, обнажал свою безупречную челюсть. Андре чувствовал приближение той минуты, когда можно будет рискнуть и запечатлеть на бумаге лик преображенного Балтазара. Он украдкой запустил руки под свое облачение и, презрев трудности, встретившие его на этом пути, извлек все необходимое для рисования.
Сперва он попробовал рисовать на коленях. Положить блокнот на стол было куда удобнее. Перед ним он выставил гору использованной посуды. И отодвинул ее не кто иной, как Балтазар. Он желал наблюдать, как возникнет его шуточный портрет: парик, и без того более привлекательный, чем первый, съехал теперь набок, кудельки растрепались. Сколь оживлен и галантен был этот древний лик, но зловещее прошлое неизменно присутствовало на нем как увековеченная прихоть.
Затуманенным разумом художник понял, что явления подобного рода, именно подобного, недурно подходят для того, чтобы их изобразили на фоне роскошных консервных банок. И принял соответственное решение. В благосклонности модели он не сомневался – та глядела с полным участием и в высшей степени одобрительно на торопливый грифель.
Вдруг бой часов. Еще не отзвучавший первый удар догнал второй. Третий заставил себя ждать, но затем последовал и он, глухой, глубокий, и скоро замер. Донельзя напуганный Андре оглянулся на обычно столь скромные каминные часы, которые вдруг так мощно возвестили ему, что уже три и что он уже два часа сидит за столом. Но когда, отведя глаза от камина, он снова обратил их к деду, того уже не было.
Андре вскочил, страх захлестнул его, обернулся ужасом. Желая без помех узнать, что произошло на самом деле, а что лишь было разыграно, он сорвал маску.
Ирена, не отрывая лица от рук, заговорила:
– Успокойтесь, молодой человек! Бой часов изображал он сам.
Она настолько собралась с силами, что могла кивнуть на анфиладу комнат, куда должен был скрыться ее работодатель, но Андре не обнаружил там даже следов деда, а вдобавок усомнился в реальности могучего звона из дряхлой груди.
Ирена увидела это и пояснила:
– Телесный разгул, я подразумеваю службу чрева, придает ему порой нечеловеческие силы. Остерегайтесь, молодой человек!