Она одарила его ледяным взглядом:
– Я не обязана отчитываться.
– Я об этом не сказал. Но он может о тебе беспокоиться…
Бет выглядела так, словно он сказал нечто из ряда вон выходящее.
«Я беспокоился бы о тебе, будь ты моей».
Бет опустила голову, и капюшон закрыл ее лицо.
– Он не будет.
В ее словах слышалась какая-то холодность и завершенность. Марк не мог не спросить, хотя в действительности не желал интересоваться ее жизнью:
– Почему?
В ответ молчание и плеск воды.
– Бет?
Казалось, даже касатка вздрогнула, когда худые руки Бет резко опустили тряпку на ее бок.
– Мы расстались, понятно? Я больше ни перед кем не отчитываюсь.
Они развелись? Король и королева средней школы в Пирмонте больше не вместе?
Злобный бесенок, поселившийся в душе Марка, подначивал его улыбнуться. Но страдальческое выражение лица Бет не вызывало в нем никакого удовлетворения.
– Мне жаль, Бет.
– Не жалей, – пробормотала она, стоя у хвоста касатки. – Я не жалею.
Бет двигалась словно кошка, омывая огромное тело кита. Животное расслабилось и перестало взволнованно ерзать. Время от времени Бет касалась ладонью мраморной кожи касатки, и та вздрагивала, как будто от щекотки. Марк отлично понимал состояние животного. Когда-то и он вздрагивал, если к нему прикасалась Бет…
Он похоронил эти воспоминания.
Бет вышла замуж за Маккинли. Но теперь она с ним в разводе. И примчалась к своему старому приятелю Марку.
Внезапно его осенило.
– Я надеюсь, мы не начнем с того, на чем остановились, Бет?
Она замерла и подняла на него глаза:
– Что?
Ого! Он не забыл ледяного взгляда этой Снежной королевы. Возможно, Марк мазохист, но он получает удовольствие, видя ее надменный взор.
– Потому что, по моему мнению, мы все выяснили в тот день, за библиотекой.
Даже из-под капюшона огромного свитера Марк заметил, как Бет раздула ноздри.
– Ты думаешь, я приехала сюда для того, чтобы воссоединиться с тобой?
– Я до сих пор хочу выяснить, зачем ты приехала. Для чего-то же ты проделала такой большой путь. Рассказывай о том, о чем хотела.
Его позволение ее словно парализовало. Бет несколько раз беззвучно открывала и закрывала рот. Что бы она ни хотела сказать, это явно было нелегко.
Ее руки замерли на теле касатки.
– Я обидела тебя, пока мы учились в школе, и я хочу, чтобы ты знал, как сильно я сожалею, – тихо произнесла она.