– Тут у тебя, – улыбнулся я хозяйке, – как в операционной, куда входить можно только в стерильной одежде.
Она усмехнулась:
– Может, выгнать вас отсюда, тем более что еда и спиртное уже на столе?
– Дудки! – Раечка шутливо ухватилась за горлышки бутылок. – Умрём, но своего не отдадим!
Девчонки, а за ними и Лариска весело расхохотались, и я понял, что вечер удался.
Черныш, которого, как оказалось, зовут ещё и Витей, пришёл около полуночи. К этому времени мы уже изрядно опустошили всё, что принесли, и веселились вовсю. Только делали это негромко, оберегая покой хозяйки, дремавшей на балконе, и лишая соседей повода для жалобы. Хозяин выставил на стол принесённую с собой бутылку и решительно взял гитару из рук Раечки.
– Инструмент, спиртное и жену, – он скроил на лице угрожающую мину, – не даю никому.
– Ну вот и появился пьяный Дон Жуан. – Лариса с трудом одолела высокий порог балкона. – Держитесь, он сейчас начнёт приставать к девушкам и всё опошлит.
Этого не было – приятель вёл себя корректно и продержался почти час. Черныш пел, читал стихи, пытался с моими девчонками танцевать джигу, но не удержался на ногах и свалился на пол.
– Всё, – Лариса кивнула мне, – уложим его в кровать и продолжим веселье.
– Может, – я кивнул в сторону двери, – нам пора и честь?..
– Вам спешить некуда. – Хозяйка улыбнулась. – Надумаете спать – бельё в стенном шкафу, там же и матрац. Правда, только один человек, – она подмигнула мне, – может нормально на нём устроиться, но вы сами придумаете, как его использовать. Ведь никто же не утверждал позы, в которых на нём нужно спать?..
Девчонки переглянулись.
Лариса, осторожно неся свой живот, неслышно двинулась по коридору в сторону спальни.
– Наверное… – начала Гульнара, – нам рано уходить, пойдём добавим по рюмашке?
– Именинник нужен нам в рабочем состоянии, – мягко возразила Раечка, – а не тушкой в углу комнаты. Кстати, – она повернулась ко мне, – я ни разу не слышала, чтобы тебя называли «Боб», как это делала Лариса. Лично мне больше нравится «Юрий».
– А у нашего друга, – Гульнара скорчила потешную мину, – для каждой явки свой позывной.
Я пожал плечами:
– Там, где в роте каждый боец, невзирая на звания, носил позывной, меня назвали Боб. Скорее всего потому, что тогда я любил напевать песенку из фильма «Последний дюйм». Её героем был Боб Кеннеди. Но этот позывной продержался немногим больше месяца. Не знаю почему, только ни одно прозвище ко мне не прилипает.