Отец прикрыл лицо руками. Роза поняла, что обидела старика.
– Само собой, у ребенка есть отец! – резко выкрикнула она. – Но моему сыну или дочери придется расти без него.
– А что, тот человек совсем не собирается взять на себя никакой ответственности? Скажи мне, кто он, я с ним поговорю! Ведь так нельзя!
– Нет, папа. Нет. Все совсем не так, как ты думаешь. Просто я сама решила не поддерживать с отцом ребенка никаких отношений. И больше говорить об этом не желаю. Надеюсь, ты меня поймешь.
Отец покачал головой, но расспросы прекратил.
А вот кузина Гунилла была настроена решительно:
– У меня есть подозрения. По-моему, я точно знаю, кто отец!
– Вот как…
– Но к чему тебе такая таинственность? Почему бы и не рассказать? Обещаю, что ничего тебе не скажу.
– Хватит!
– Это ведь кто-то с той вечеринки, правильно?
Кое-кто, кто по-шведски не говорит, так?
– Послушай, хватит уже! Неужели ты считаешь, будто я могу встречаться лишь с твоими друзьями?
– Можешь, можешь. Я не это имела в виду. Просто уточнила. А вдруг – он… Ну тот, о ком я подумала. Тогда ведь у него есть право знать. Разве ты сама так не считаешь?
– Mind your own business![8] – прошипела Роза и тотчас пожалела, что ответила на английском.
Гунилла не унималась:
– Ну пожалуйста, ну скажи правду. Зря ты воображаешь, будто весь мир вращается вокруг тебя одной. А что ты ответишь ребенку, когда он или она вырастет и станет задавать вопросы?
– Будет день, будет и пища. И кстати, это тебя не касается.
Гунилла втянула воздух:
– Может, и не касается. Но я всегда относилась к тебе, как к родной сестре. А сестрам доверяют.
Впрочем, она не отступилась. Первой навестила Розу в родильном отделении. Отогнула угол простыни, под которой в маленьком пластмассовом закутке спал Томас, осмотрела двоюродного племянника. Затем с торжествующим видом глянула на мать:
– A little Englishman. Just what I thought[9].
Роза испугалась, что кузина отыщет Леонарда и выложит ему, что он стал папочкой. Но, похоже, Гунилла так и не сделала ничего подобного. А теперь уже и поздно.
В ту сентябрьскую ночь девяносто четвертого, когда разыгрался шторм, Гунилла была на борту «Эстонии». Оказалась среди тех, кому удалось добраться до спасательных шлюпок, но все равно погибла от переохлаждения и истощения.