Была еще небольшая светелка с красными окнами на три стороны, предназначенная для рукоделия – там-то Алена и осваивала прялку и веретено.
Хоть гости в тереме бывали редко, все комнаты содержались в постоянном порядке и опрятности и напоминали скорее жилой дом, чем музейную экспозицию. Всякая вещь лежала на своем месте, готовая к работе.
* * *
В Брусвянке, конечно, скоро прознали, что у хранительницы музея появилась помощница. Стали приходить местные, знакомиться, звать в гости. Алена охотно отвечала на приглашения: жизнь поселка ей очень нравилась.
Елисей в гости не приглашал, но сам в терем наведывался частенько: то дров наколет, то в сарае гремит какими-то инструментами. Он вообще оказался мастером на все руки, и каким мастером! Алена это случайно выяснила, когда в один отнюдь не прекрасный момент нечаянно отломила украшение со ставни.
Она смотрела на резную птичку на ладони и чувствовала, что сейчас разрыдается, как школьница. Фигурка мало того, что оторвалась, еще и треснула поперек. Надо было идти к смотрительнице, признаваться, что сломала драгоценную старинную вещь, но ноги не шли. Тут как назло внизу хлопнула дверь, и донесся бодрый клич Елисея. «Да там она, наверху вроде, в большой горнице» – подсказала Яна Владимировна. На лестнице совсем рядом раздались тяжелые шаги, и Алена поспешно вытерла рукавом щеку.
– Эй, Алён! Ты чего там не отзываешься?
Дверь распахнулась. Взъерошенный Елисей удивленно уставился на девушку. Обычно она с ним всегда здоровалась и улыбалась, и как будто бы его приход не был для нее неприятностью. А тут вон стоит, молчит, отворачивается…
– Чего случилось-то?
Алена изо всех сил стиснула зубы. Стоит рот открыть – точно разрыдается, еще и при постороннем парне. Совсем посторонним он, правда, уже не был, но все-таки стыдно.
Озадаченный Елисей шагнул ближе.
– Ну чего молчишь? Ты руку поранила, что ли?
Прятать ладонь было бессмысленно. Все равно же сознаваться. Алена протянула отломанную птичку.
– Я… ставню сломала… Думала закрыть, и потянула не за ручку, а мимо… ну и вот… оторвала…
Слезы все-таки хлынули. Девушка поспешно размазала их рукавом. Елисей недоверчиво посмотрел на нее, ожидая продолжения.
– Ну оторвала, дальше-то что? – в недоумении спросил он наконец.
– Как «что»? – кривила губы рыдающая Алена. – Это же… резьба… древняя! Музейная! Ей лет сколько! А я… и что теперь будет…