Психиатр аккуратно двумя пальцами взял чашку за позолоченную ручку, поднес к лицу, поводил у носа, прикрыв веки, с наслаждением вдохнул пар, длинно подул, затем сделал маленький глоток и вернул ее на место.
– Присядьте где-нибудь, – не отрываясь от чаепития, предложил он.
Я огляделась. Выбора, где присесть, не было. Студенты, словно снегири на проводах, уплотнились, оставив мне потертый дерматиновый краешек банкетки. Они еле слышно перешептывались и хихикали:
– Смотри на него! А говорят, сумасшедшие не заразны!
– У него, наверное, ни жены, ни детей нет.
– Разве у этого могут быть нормальные дети?
Наконец он допил чай и повернулся к нам. Молодежь притихла. Какое-то время без слов смотрел меня. Склонил голову направо, причмокнул и произнес:
– Значит, считаете, что вполне здоровы?
– Да, доктор, я здорова! – повторила громко я.
Студенты захихикали.
– Как же мужчина, которого вы называли Иваном?
– Я ошибочно полагала, что это – герой из сновидений, но это – мой муж, Альберт! А снов я больше не вижу!
– Та-ак…
Воцарилась молчание.
– Доктора, – внезапно он обратился к практикантам, – что скажете?
Они молча переглядывались, пожимая плечами. Рядом ютящийся молодой человек робко произнес:
– Ну… Учитывая долговременный сон, вполне резонно предположить, что пациентка была дезориентирована. А сейчас пришла в норму.
– Как мы можем проверить, действительно ли она в порядке?
– Сама же поняла! Рассказывает логично…
– Шизофреники тоже рассказывают логично! – зло парировал врач.
– Но это не похоже на бред, – защищался студент.
– Помним, что психи феноменально манипулируют и выдумывают «правду»!
– Позвольте, я не псих! – вмешалась я.
– О вас речи не идет, – прикрикнул Валентин Германович, посмотрев на меня в упор.
Повисла тишина. Только несчастная тахта, на которой мы сидели, жалобно поскрипывала. Все уставились на меня. Я почувствовала крайнюю неловкость, словно сидела обнаженной перед зрительным залом.
– Ведите! – резко скомандовал врач.
От неожиданности все сидящие на кушетке подпрыгнули. Она громко затрещала. В тот же момент отворилась дверь, и вошел Иван.
Я, как могла, изобразила радость: вскочила и бросилась ему на шею с радостным воплем:
– Альберт!
Для пущей убедительности чмокнула его в губы, и… он ответил, подарив мне нежный и чувственный поцелуй…
В этот же миг раздался сильный грохот. Старая кушетка развалилась, а практиканты, цепляясь друг за друга, попадали на пол.