Рядом в полутьме сидел молодой человек – очевидно, механик – и смотрел на неожиданного посетителя, покусывая карандаш. Ему было по виду около двадцати, в глубоко посаженных голубых глазах застыло странное выражение – то ли напускной грубости, то ли вечной озабоченности. Воллрат намеревался спросить о девушке, но не захотел выглядеть глупо перед самим собой.
– Как насчет бензина? Я тороплюсь.
Механик ленивым жестом бросил карандаш на стол и пронаблюдал за его падением, будто обдумывая, как лучше сформулировать ответ.
– Когда те двери закрыты, это значит, что мы не работаем. – Его приятный низкий голос звучал молодо, но с той терпеливой твердостью, которая возникает от привычки к общению с ребенком или с кем-то по-детски упрямым. – Мы откроемся через час.
– А кроме вас тут никого нет?
– На дежурстве только я – и заступаю на смену через час, начиная с этой минуты. – Молодой человек кинул на Воллрата выразительный взгляд.
Дуглас рассмотрел в темноте очертания нескольких автомобилей, полуразобранных для капитального ремонта. Вдоль одной из стен тянулся поцарапанный верстак, виднелись токарный и сверлильный станки. У столба стояла сломанная рессора, похожая на лук без тетивы, в наполненном маслом поддоне белели фарфоровыми изоляторами отмокающие свечи зажигания. Рядом высилась гора покрышек и бесформенными кучками лежали спущенные камеры. На другом едва освещенном столе неподалеку валялись приемники, наушники и радиодетали из наборов «собери сам». Вся окружающая обстановка показалась Воллрату безвкусной, дешевой и жалкой – по виду, по запаху и по общему ощущению.
– Да что с вами не так, народ? – взорвался он. – Я заезжал сюда на днях – вы были закрыты. Сегодня вы опять закрыты. Боже правый, неужели вы не хотите заработать себе на жизнь?
Механик в тусклом свете лампы секунду глядел на него, затем тихо рассмеялся и с медлительностью долговязого человека поднялся во весь рост.
– Мы только и делаем, что думаем, как бы заработать на жизнь, – произнес он так, будто в этих словах крылась какая-то ирония. – Хорошо, сейчас вы получите свой бензин.
При свете дня стало понятно, что молодой человек на целую голову выше Воллрата и у него худое, вытянутое, угловатое лицо. Он по-прежнему держал в левой руке открытую книгу, словно карточный веер. Вежливая улыбка играла на его губах. Она не изменилась, когда механик увидел машину, но в его глазах вспыхнул настороженный интерес специалиста. Он подошел к передним колесам, наклонился и осторожно провел ладонью по протектору и дискам. Выражение его лица оставалось приветливым, однако на нем читались выводы, которыми молодой человек не собирался делиться с ходу. Воллрат внезапно сообразил, что при всей своей страстной любви к вождению всегда небрежно относился к технике и теперь все признаки его неаккуратности были безжалостно разоблачены.