Уровень 2.
Крысиный волк.
Каждое поколение должно познать страдание.
Атилла Вокил
Барриору снился солнечный свет. Лился сверху золотым каскадом, ослепительный и жаркий. Но медленно тускнел: кружево листьев, сначала незначительное, понемногу густело и обретало первозданную черную мощь, а человек словно погружался в темный лес, или падал в самую чащу. Из золотого свечения свет стлел до желтого, потом оранжевого, потом стал тускло-красной точкой на обратной стороне век. Когда он открыл глаза, свет был таким слабым, что его могло унести самое незначительное дыхание тьмы.
У ног видны были только красноватые, с налетом серого пепла, угли. Вчера они с Колцуной решили просохнуть и погреться у маленькой печки, да так и заснули в креслах. Болела спина. Кряхтя, Барриор подкинул остатки дров, остававшиеся здесь с давних времен, и раздул угли. Дерево занялось пламенем. Стало светлее. Справа он увидел спящую Колцуну – голова свесилась на грудь, худые морщинистые кисти лежат на подлокотниках.
Слева стоял мертвец.
Его лицо было почти до глаз замотано красным шарфом. Руки, не поддерживаемые тонусом мышц, свисали едва ли не до колен. Сизая шкура, когда-то бывшая кожей, скрывалась тряпьем, беспорядочным и разноцветным, перетянутом веревками, перехваченном булавками, чтобы не расползлось. Неподвижный. Высокий.
Что ж, можно было сразу догадаться, что он здесь стоит, по характерному запаху, присущему жителям Подземной Деревни – не гнилостному, нет, но отдающему сырой землей, старыми корнями, мхом, муравьями и идущими в рост после дождя грибами. Человеку стало не по себе от мысли, что это чучело торчало здесь все время, пока они спали. Не двигаясь, не тревожа воздуха ни единым звуком: ни дыханием легких, ни стуком сердца, ни шумом кишечника.
– Здравствуй, Ноктич, – сказал Барриор, забыв, что у подземцев заведено другое приветствие, не такое обидное. – Прости. Хладной тьмы, старейшина Подземной Деревни Ноктич. Мы вчера никого здесь не нашли и решили подождать тебя, но живая плоть слаба, и мы заснули.
Барриор встал, уступая кресло, но гуль, как будто, этого не заметил. Наконец он шевельнулся. Это выглядело, как будто марионетку потянули за единственную нить: правая рука, повинуясь напряжению избранных мышц, поднялась вверх, указала на потолок, потом резко опала и закачалась, на время позабытая. Выполнив этот сложный маневр, мертвец невнятно и гулко забормотал сквозь ткань: