– Какую повозку, бабушка?
– Чего это ты, дебаты тут разводишь? Сказано собирайся, да барахлишко своё прихвати, – протянула девушке шоколадный кекс, завёрнутый в вощёную бумагу и перевязанный красной ленточкой, да конверт из коричневой обёрточной бумаги.
─ Бабулечка, это же моё письмо Деду Морозу! А кекс, тебе гостинец, – подпрыгнула Ника.
– Ох, разговорчивая ты, девка! Книг видать много умных начиталась. В гостях хорошо, а дома лучше. Иди, иди, вон уж бубенцы звенят. Да смотри, не падай больше, пожалей ноги. Как они тебя терпят только? То каблуки высокие, то неудобную обувь напялишь да по скользким дорогам тащишь ноженьки неведомо куда.
Звон колокольчиков будто спускался с неба. По заснеженной поляне приближались узорчатые сани. Их тащили два белоснежных оленя, поднимая в воздух целые фонтаны рассыпчатого снега. Из широких ноздрей вырывались облачка пара, а их ветвистые рога грациозно раскачивались, словно приглашая устроиться в повозке. Они понеслись через лес, укутанный снегом и окрашенный в яркое золото солнца, через скованную льдом реку и скалистые берега.
Вскоре Ника стояла у дверей подъезда и наблюдала, как в сквере деревья рассыпают серебристую снежную пыль, склоняя свои ажурные ветки под тяжестью снега. А в городе, гудят машины, дзинькает трамвай, дворники скребут лопатами, шумная стайка ребятишек тянет ватрушки и ледянки к горке. Белым листом вольготно раскинулась вокруг зима.
Ника почувствовала, как любит её.
Чистую. Снежную. Кусающую за нос и щёки иголками мороза. Даже такую, когда в оттепель случаются чудеса.
А рядом, на ледяном городке, олени, запряженные в ажурную повозку, подмигивали ей разноцветными гирляндами.
День не задался с утра.
Какой-то неожиданно холодный и пасмурный. Настроение, меняющееся вместе с погодой – хмурое и мрачное. В офисе отвлекало всё – непрекращающиеся звонки, снующие туда-сюда коллеги. Домой Михаил вернулся усталый и разбитый. Жена начала с претензий и крика, под ноги попался кот, заплакал ребенок.
Дежавю.
Он схватил куртку и выбежал на улицу. Под светом фонарей, освещающих улицу, кружились снежинки, словно высматривая куда лучше упасть. Тишина безлюдных улиц не уменьшила злость и обиду на весь мир. Тяжело вздохнув, он подошёл к машине и, резко дёрнув дверцу, плюхнулся на сиденье. Включил свет. Ухмыльнулся, резко нажал на газ, и машина рванула прочь, выбросив из-под колёс облако снега и, оглашая музыкой окрестности. Карусель событий закрутилась на огромной скорости. Машина, пиво, кафе, снова машина. Сиял огнями город, сменялись лица.