Память вернулась одномоментно, подобно вспышке, удару молнии. Вся боль прошлой жизни, все обиды и невзгоды, все страхи и страдания. Все не сказанное вовремя. Все слова, которые он когда-либо кому-то говорил и о которых потом жалел. Все, что мог, но не сделал. Все, что хотел, но не реализовал. Все моменты жизни, которые хотелось прожить по-другому, но прошлого не вернуть.
Память давит на него, как гидравлический пресс. Тяжесть прошлого… Тяжесть человеческой жизни кажется невыносимой. Она наваливается на плечи, пытается расплющить его, как муравья, уничтожить, превратить в ничего не значащий пиксель. Но этот голос… Голос дает силы. Напоминает, что в жизни было что-то светлое. В его жизни было и счастье. Были любимые и родные. Были улыбки, поцелуи, дружеские объятия. И была она. Та, которая сильнее смерти. Та, которая ценнее жизни.
На разноцветной траве огромного газона играли дети. Одни кидали предмет, похожий на мяч. Большой и полосатый, как арбуз. Он улетал очень далеко, почти до тротуара, а потом, сделав некое подобие мертвой петли, летел обратно, к невообразимому восторгу детей. Другие играли в прятки. Одна девочка так спряталась, что ее никак не могли найти. Рядом сидели мамочки и о чем-то оживленно разговаривали, время от времени бросая взгляд в сторону детей, выискивая среди них своих. В воздухе звенел детский смех. Газон был окаймлен тротуаром из синего камня, переливавшегося на свету разными оттенками. От него в разные стороны отходили тропинки, образуя другие газоны. На некоторых из них тоже играли дети. Другие же пустовали.
На одном из газонов, в тени похожих на папоротник деревьев с большими красноватыми листьями, свисающими почти до земли и издающими ни с чем не сравнимый аромат, стояла скамейка. Старинная чугунная, с завитушками. Такие скамейки запросто можно было встретить в прежние времена где-нибудь в таком же парке. Словно из другой эпохи, скамейка совершенно не сочеталась с тротуаром и пролетающими неподалеку машинами. На ней сидели двое мужчин. Один полный, другой высокий. По всей видимости, они были очень увлечены беседой: энергично жестикулировали, пытаясь более наглядно донести свои мысли, и время от времени очень громко говорили, чем вызывали косые взгляды мамочек с соседних газонов.
Неожиданно лавочку накрыла тень пролетающего по небу огромного аппарата, чем-то похожего на подводную лодку или дирижабль серебристого цвета. Он переливался в лучах света, который скользил бликами по его поверхности и отражался во все стороны солнечными зайчиками. Корпус, сферический спереди, сужался к хвостовой части. У аппарата не было ни крыльев, ни хвостового оперенья. Не было видимых иллюминаторов. Он двигался совершенно бесшумно, как бы разрезая воздух и не создавая при этом ни малейшего ветра. Где-то вдали виднелся город. Над верхушками деревьев высились силуэты громадных зданий. Разноцветных, невероятных. Казалось, эти здания доставали до самого солнца. По сравнению с ними деревья в парке выглядели ничтожно маленькими, а плывущий в небе аппарат был похож на небольшую рыбку среди высоких водорослей. Облака плыли на уровне середины этих зданий и казались частью города. Такой маленькой изюминкой, без которой чего-то явно бы не хватало.