Также спрашивали, есть ли жалобы на здоровье, имеются ли хронические заболевания, нет ли признаков туберкулёза, вшей, венерических заболеваний. После осмотра врач диктовал медсестре, которая записывала в индивидуальную карточку каждого осужденного «В целом здоров», «Жалуется на гастрит», «Жалуется на простату», «Имеются следы побоев. Утверждает, что они нанесены при задержании с оказанием сопротивления со стороны осужденного. Побои жизни и здоровью не угрожают. Осужденный чувствует себя хорошо. Претензий к администрации исправительного учреждения не имеет». Если у кого-то были жалобы на болезни, то врач говорил им, что пригласит их после прохождения срока в карантине для более подробного осмотра и проведения анализов. Поскольку при Карзолке была своя хорошо оборудованная больница, практически любые анализы, процедурные осмотры и операции можно было делать прямо на территории тюрьмы. Так заодно и сокращалась вероятность совершения побегов при этапировании и содержании в гражданской больнице.
Когда врач подошёл к Громову, тот ни на что не жаловался. Про головные боли, и шум в ушах решил не говорить.
«Врачебный персонал – это, конечно, правильный люд. Их трогать нельзя – западло>38. Только они, вымуштровав все эти правила гуманизма в институтах, даже если ты не болен, могут отпустить тебя в больничку, когда тебе уже невмоготу терпеть и нужно отдохнуть, перевести дух. Но что он мне может сделать? Дать таблетку от головы? Они мне не помогают. Остаётся только надеяться, что эта фигня больше не вернётся. Да и как я буду выглядеть, если стану жаловаться. Вор не скулит».
Теперь уже всех повели на склад. Заветное место, где есть всё. Каждому выдали классический тёмно-синий набор – рубашку, туфли, короткое пальто (как-никак уже настала зима), кепку и брюки. На форме не было индивидуальных номеров и номеров отряда. Их на Карзолке пришивали после прохождения карантина. Также выдали стандартную скрутку – полотенце, матрац, одеяло, подушку и постельное белье для них. Все вещи были не новыми, но вполне ухоженными, свежевыстиранными, хотя Громова этот факт немного отпугнул, чтобы сразу надеть свою тюремную одежду.
«Стирали, небось, в одной машинке, вместе с одеждой сук и опущенных. Такое надевать западло. Поэтому воры и не носят ничего, что им дают. Они сами достают себе то, что им нужно. Подачки им не нужны».