"Всё в этой жизни имеет своё начало и конец, особенно, – отпущенное время. Оно утекает безвозвратно, но приходит снова, до тех пор, пока мы по нему идём. Главное, – не считать свою жизнь чем-то длинным и неделимым, иначе станут ощущаться мучительные потери прошлого. Всегда нужно иметь точку отсчёта, от которой можно начать новую жизнь. Всё что было до неё, следует оставить в прошлом, и тогда появится шанс прожить новую жизнь, с учётом предыдущего опыта. И если опять всё пойдёт не так, – точку можно передвинуть."
Философ, похожий чем-то на Диогена, задумчиво замолчал, словно ожидая моего высказывания, а я тем временем, невольно анализировал, каким профессором был этот бомж в своей прошлой жизни, пока не передвинул точку. И где же он теперь живёт, неужели в бочке?
"В бочке тесновато, я комнату снимаю" – слёту ответил Диоген Димас, – "Профессором не был, сразу стал карманником, а в камере с умными людьми приходилось общаться. Одет я плохо, потому что пью, пенсия-то маловата, вот я и ищу, кто меня угостит, заодно гранями развлечёт."
– "Какими гранями?," – не понял я.
– "Гранями души. Душа, она, как бриллиант, блестит разными мыслями, а из мыслей узоры клеятся всякие, для меня они на кино похожи, и на кроссворд, – интересно смотреть и разгадывать."
"Чем же у меня душа блестит?" – с интересом спросил я, окончательно заинтригованный этой странной беседой, – не каждый день мне выпадает такой бесплатный сеанс просвечивания.
"Песни у тебя хорошие, жаль, не поёшь, они бы в народ пошли" – довольно улыбаясь произнёс новоявленный ценитель моих стишков под аккорды, и почему – то вызвал маленькие смутные сомнения у их скептического автора, -
– "В ютубе что ли видел, как гитару мучаю?"
– "В ютубе тоже, но там что-то голос не звучит, – телефон хреново записывает, в мыслях лучше" – с выражением неподдельного восторга продолжил рассуждать Димас, и я вновь ошалел, от такой внезапной магической похвалы своего творчества.
Должен заметить, что как и всякий профессиональный бездельник, я имею хобби, это – простейшая игра на гитаре, и песни под неё, сочинённые мною прямо на работе. За годы музыкального рифмоплётства, творений у меня скопилось более сорока, жаль что третья часть из них уже почти забылась.
Странно, но чем дольше длился наш разговор, тем более мне казалось, что я давно знаю этого человека. Хотелось задавать ему вопросы, и получать на них таинственные ответы. Я впервые не нуждался в употреблении спиртного, для поддержания такого рода беседы. Просто наблюдал, как Димас прикладывался к банке, и успокаивался вместе с ним.