Край ты наш, край благодатный, но сирый.
Голь, незавидная наша стезя.
Так внесено в Стену плача курсивом:
Жить, не наглея и не лебезя.
Свет ты наш, свет, вседозволенно ярок,
Недостижим высоко в небесах.
Нам же достался лишь свечки огарок,
Чтоб даже богу молиться впотьмах.
Мрак ты наш, мрак – это все, что нещадно
Льется на головы наших детей.
Непредрекаемо и беспощадно —
От словоблудия и до плетей.
Стон ты наш, стон, если где отзовется
Болью в нетронутых гнилью сердцах,
В душах и в памяти и как придется —
В людях несведущих и в мудрецах.
Жизнь шла спокойно, постепенно.
В один из будто ясных дней
Пришел донос. И, несомненно,
Стал Ирод злобней и бледней.
В нем говорилось, что в народе
Мессию ждут. Конечно, не елей,
Навряд ли свойственно природе,
Но смерд становится смелей.
Еще писалось, что Мессия
Был Ироду нарочно сужен
Как враг, и это не флексия,
Давида роду он не вчуже.
Царя от страха замутило,
Не ведал он, как дальше жить.
Жизнь стала мерзка и постыла,
Но страх помог ему решить,
Чтоб перепись народа тонко,
Скрывая сути, учредить
И всех Давидовых потомков
До основанья перебить!
Казалось, всё само собою
Течёт, как я тому велел.
В надеждах с мыслию тупою,
Чтоб кто-нибудь да пожалел.
В грязь разлагаясь безнадежно,
Безнравственно Мессию ждут
И чуда алчут неотложно,
Чтоб враз избавиться от пут.
Так! Оскотиненное быдло
Без уваженья и заслуг.
Их благолепие обрыдло.
Давить презрением…а вдруг!
Пока страной я буду править,
Создав ли, выждав ли момент,
Наследия права предъявит
На трон неявный претендент.
Случайный трон занять не может:
Я верой римлянам служу!
Другого взять – себе дороже,
Я в том сомненье разбужу.
Всех, кто недавно был у власти,
Я беспощадно укротил:
Кого-то поделил на части,
Кому-то рост укоротил!
Кто тот, доныне неизвестный,
В ком кровь наследника течет?
Тот незаметный и неместный,
Что предков переймет почет!
В преданьях, в памяти народной
Страною правил царь Давид.
Всегда с осанкой благородной,
Сияньем славы был увит
О! Если в жажде перемены
Народ осмелится на бунт!
Тот, из Давидова колена,
Возглавит злодеянья хунт.
Чтоб возбужденье успокоить,
Вдруг Рим пойдет на передел?
Смотря что сколько будет стоить!
И я останусь не у дел?
О, Боже праведный, владыка!