В том истины узрев итог —
Природных благ, вина и снеди —
Черпали зависти исток
Вовсю коварные соседи.
Вначале вавилонский царь,
Нутром почувствовав богатство,
Вскрыл Иудею, словно ларь,
Согнав всех иудеев в рабство.
Царь Кир, не брезгуя идеей,
Веленьем, данным исполину,
Взял Вавилон, а иудеев
Вернул в родную Палестину.
Но вновь последовали беды,
Отбиться не хватило сил —
Ее в пылу другой победы
Царь Македонский покорил.
Шло время. Лидеры сменялись.
Ничто не властвует над ним.
Опять захватчики смеялись,
Когда пришел Великий Рим.
Они вершили святотатство,
Топча святилище впотьмах,
И гордость иудеев братства
Отныне превратилась в страх.
Народ всерьёз обеспокоен,
Мысль не отложишь на потом:
Как Бог мог допустить такое,
Чтоб осквернен был Божий дом?
Молясь в домах в глухом бессилье —
Открыто веровать нельзя,
И только ждать приход Мессии
Предоставлялась им стезя.
И ожиданья справедливы:
Великой будет перемена,
Взойдет на трон страны оливы
Царь из Давидова колена.
Но Рим – ему все было мало:
Стремленьем всех подмять горя,
Иметь покорного вассала
Поставил своего царя.
Как всякий пришлый человек
Со скромным прозвищем «Великий»
Над Иудеей встал навек
Коварный Ирод многоликий.
Он был циничен и упрям.
Он отодвинул Стену плача
И перестроил Вечный Храм,
Чтоб было так, а не иначе.
Он беспощадно истребил
Потомков древних Хасмонеев,
И даже тех, кого любил,
Не пощадил, их прах развеяв.
Во избежанье разных смут
От непроверенных вестей,
Завел шпионов там и тут,
Филёров всяческих мастей.
В глубоком сумраке застыла
Назло забитая страна,
Влачит уныло и постыло
Предначертание она.
Притихли все, забились в щели.
Шипят, как змеи по углам,
Дрожат в подвалах, еле-еле
Беспутства прикрывая срам,
Какой возможен в диком страхе
Богоизбранничества флёр?
Что мыслит голова на плахе,
Когда над ней завис топор?
Мне в том неведомы сомненья:
Я воцарился на века!
Любому дать упокоенье —
Не дрогнет царская рука!
Что смерды могут ждать от власти?
Лишь ускорение кнутом!
Боль – префикс к осязанью счастья,
Дар указующим перстом.
Мне в этой жизни нет препятствий
И сожалений о судьбе,
Погрязшей в утлом святотатстве
Непроходимой голытьбе.
Народ – как стадо у овина,
Святую разрывая вязь
На две неравных половины.
Одна упасть готова в грязь!
И если дам понять неявно
Намек, что надо горы срыть,
Толпою бросятся забавно,