), собранной на продернутый в кулиску ошкур (пояс), в свободной ситцевой кофте на пуговицах, в платочке и босиком…
На скромном сельском кладбище
Старинных лип душистый цвет.
Покоится здесь бабушка
Уж сорок с лишним долгих лет.
На фронт ты мужа проводила –
Он не вернулся с поля боя,
Одна своих детей взрастила,
И в детстве я жила с тобою.
Работала, детей любила,
Неграмотной совсем была,
Но мудрый ум в себе таила,
Советов много мне дала.
Была и статна, и красива,
Нарядом не украшена,
По имени Анастасия –
«Воскресшая» по-нашему.
И хоть жила на свете долго,
Цветами путь застелен не был:
Бед и потерь случилось много,
Но злобой не гневила Небо.
Ты мне желала, бабушка,
Любви большой, большого счастья…
…Дала я имя дочке старшей
В твою и честь, и память – Настя…
Дед Захар, мамин отец, скорее всего, не ожидал, затевая стройку в селе Троицком, что сложенный на века дом окажется настолько в стороне от самого села. Поженившись с бабушкой, получили в наследство от родни какую-то сарайку, бабушка называла ее пуня, разобрали на доски и бревна, перевезли на приглянувшееся место, где уже построились два старших дедовых брата – Василий Егорович и Андрей Егорович. Постепенно приобретали еще стройматериалы: кирпич на подводах возили из города Ливны, километров за 25 по полям, песок брали в Песчаном овраге, глину – в другом овраге, безымянном, известь сами гасили из известняка, благо в округе камней полно, особенно по берегам Чернавки. Из известняковых обработанных плит сложены и хозяйственные постройки – закуты, хлев, подвал. Бабушка рассказывала, что огромные камни обтачивали на специальном станке в ровные блоки. Жилые помещения из них не возводили – плохо держат тепло, только летние комнаты пристраивали, их и называли холодными хатами, дед построил каменные сенцы. Крыша вначале была из соломы. Также из обточенных булыжников сооружали основательные ограды вокруг усадеб, валы. В Троицком такие у многих имелись, и в соседней Чернаве до сих пор некоторые сохранились – наличие вала считалось показателем достатка. На Подмарке ни у кого не имелось такой роскоши, и дед не сложил. Моя мама до самой смерти жалела, что в ее жизни не было этого самого вала.
Дом построили в устье ручья Теплинского, при впадении в Чернавку, на заливном участке. В половодье угол скрывался под водой, которая приносила плодородный ил, но и немало труда потребовалось вложить в эту землю, ведь разрабатывать пришлось целину. И сад дед развел. Четверо детей появились в семье: трое друг за другом, а моя мама перед самой войной. Бедность была и до войны, а в войну тем более.