А внизу, можно было толпой валиться в трамвай четверочку, который вёз вверх целых две остановки на самый взгорок, откуда, по-новой, опять скатиться вниз. Но прежде, был обязательный долгожданный «бонус», как сейчас принято называть такие маленькие радости. Тогда еще не было придумано специального слова для приятного дополнения к катанию. А само оно было.
На повороте трамвая на, Богородское шоссе стояла будка пивная. Внутри сидела огромная тетка с бугристым лицом, цвета грудки птиц снегирей, слетавшихся зимой на деревья в округе, и таинственным образом исчезавших летом. Вид у тётки был злобным и отталкивающим, а голос наоборот, нежным и звонким, как у снегурочки в кино. И если не смотреть, а только слушать рядом с будкой, то представлялось, что там, в башне страшный кощей, спрятал и заколдовал хрупкую и нежную принцессу, которую, вот уже сколько лет, пытаются оттуда вызволить, или даже выкупить, славные доблестные богатыри, по дороге домой с работы. Они её просто боготворят, произнося зимой и летом самые нежные слова, а она в ответ за их внимание, преданность и стремление освободить из заколдованной башни, награждает их божественным нектаром, от которого разглаживаются морщины на их натруженных лицах. Просветляются глаза, и даже голоса для серенад становятся чище и дружнее. Но спасти принцессу, оттуда, пока нет никакой возможности, потому, как она настолько велика размерами заколдованного тела («фигуристая», как, сладко закатывая глаза, называл её Михалыч), что не может пройти ни в одно из отверстий в башне. Вот потому она там и должна находиться, пока не иссохнет от голодной тоски по воле, и славным богатырям, её многострадальное тело. А пока размеры остаются прежними, она служит верою и правдою своим будущим освободителям, варя и раздавая чудесный эликсир хорошего настроения, пахнущий на морозе хлебом.
Нас в этой истории больше всего привлекали соленые сушки. Большие, мягкие и влажные, с кусками соли, алмазами, впаянными в корону, вожделенной хлебной мякоти.
Они стоили как коробок спичек – копейку. В кармане у каждого мальчишки всегда есть немного медной мелочи. Родители давали, или под той же будкой, в летнее, время можно было нашарить, высыпанных из нетвердых рук ценителей нектара, до полурубля, если раз в неделю делать ревизию. Зимой, во время массовых катаний всегда у старших пацанов был этот дворовый общак, на который закупались мелким сушки, а старшим папиросы.