Они бесшумно перебегали от сосны к сосне, и скоро услышали жалобное блеяние овечки. Подобрались поближе к спуску в овраг. Худой юноша в оборванной одежде, видимо сбежавший раб, тщетно боролся с овечкой, пытаясь перерезать бедняжке горло. Он, наконец, оседлал её и поднял руку с ножом.
Эрик уже вскинул лук , вставил стрелу, он помедлил чуть-чуть восстанавливая дыхание, и наконец выстрелил. Стрела, настоящая, боевая, с металлическим наконечником, тонко зазвенела и пронзила плечо вора.
Эрик от досады топнул ногой. Кусок песчаника вместе с мальчиком рухнул вниз. Подмытый недавними дождями край оврага, не выдержал бы и крупного зайца. Друг скатился вниз. Северин видел, как вор, бросив овцу не побежал, вдоль оврага к свободе ,а зажав в руке нож, пошёл на барахтающегося в высокой траве Эрика.
– Один! – закричал, что есть сил, сын ярла, вытащил нож и прыгнул вниз. От громких ударов сердца заложило уши, перехватило дыхание
Он рассчитал точно, приземлился прямо на спину вора, и вонзил тому оружие в шею. Раб оказался сильным и живучим, скинул мальчишку с плеч и, несмотря на текущую по шее кровь, снова ринулся с ножом на Эрика.
Тот, даже когда падал, не выпустил из рук лук, и теперь лёжал на боку, натягивая тетиву лука. Стрела блестела медным наконечником. Он выстрелил в вора в упор. И, попал прямо в сердце. Потом успел откатиться в ручей, пока поверженный враг падал в траву.
Так они стали повязаны кровью, сын ярла и бастард провидца. День и ночь, один с волосами цвета вороньего крыла и тёмными, будто без зрачков очами. Другой, с пепельными косичками и прозрачно серыми глазами.
Через две зимы они спустились с гор к фьорду, и пришли к ярлу, отцу Северина.
Эрик мог бы стать провидцем, отец учил его понимать язык священных рун, но юношу влекло к себе море и жажда странствий. Друзья выросли и даже стали в чём-то похожи. Оба мало говорили, и не жалели себя в битве. Эрик получил прозвище Грозовая Туча, из-за мрачного лица и тёмных глаз, а Северин, стал просто Ледяной меч. Он был не по годам серьезен, и хладнокровен.
Эрик и вправду всегда был мрачен, себе на уме, редко говорил, и смотрел на всех странно. Волосы, цвета вороньего крыла, у него выросли уже ниже пояса, и когда он мыл их в ручье, то любая бы девушка позавидовала бы их густоте и блеску. Северину казалось, что Эрик знает что-то такое неведомое. Он ведь бастард провидца их рода и в нем частичка колдовской крови.