Отчасти душу облегчала разговорами с Аглаей Колупаевой. Когда огромная коммунальная квартира затихала, они выходили на кухню, чаёвничали и досыта разговаривали, иной раз и до самого рассвета, не замечая времени. Аглая же и за Павликом приглядывала, пока Алёна ездила от сына к мужу. И накормит парня, и напоит, и спать уложит и строго прикажет по улицам зря не шататься, тем более в вечернее время. Если б не она, совсем туго пришлось бы Алёне. И вот, наконец, радость долгожданная, Гриша на поправку пошёл, у Алёны малость от сердца отлегло, теперь бы Петра на ноги поднять.
А к выздоравливающему Грише чуть не каждый день (Иван Иннокентьевич разрешил) зачастили разные делегации. То соученики по аэроклубу, то со двора приятели, то ватага шумных школьных товарищей. И даже Оля Кудрявцева приходила вместе со всеми и вела себя так, словно имела на Гришу какие-то права. Прозрачно намекала, что в тот роковой вечер он провожал именно её. И при этом загадочно молчала… Впрочем, другие девочки тоже пытались поухаживать за раненым героем, однако негласное соперничество это продлилось недолго.
Как-то раз, когда Гриша восседал, словно султан, на своей койке в окружении навестивших его парней и девчонок во главе с Олей Кудрявцевой, в палату в неурочный для себя день и час вошла Тоня. Гриша столь искренне обрадовался её неожиданному визиту, что всем сразу стало ясно, кто завладел его сердцем. Ребята с любопытством разглядывали гостью своего товарища, немного растерявшуюся от такого количества устремлённых на неё глаз. А девочки всё, как одна обиделись на неблагодарного Митричева и ушли, полоснув счастливую соперницы завистливыми взглядами.
Возбуждённо-радостный Гриша, не отводя восторженных глаз от Тони, пожимал на прощанье руки парням, а о девочках, и думать забыл. Оставшись вдвоём – один из Гришиных соседей куда-то ушёл, а другой, укрывшись одеялом с головой, мирно спал, несмотря на гвалт, стоявший в палате, – они, молча, смотрели друг на друга и улыбались. Да и к чему слова, когда взгляды их были красноречивее всяких слов!
Тоня спохватилась первая и стала перекладывать из сумки на тумбочку, стоявшую в изголовье Гришиной кровати гостинцы. Яблочки нового урожая с едва покрасневшими бочками, разноцветный мармелад в кульке из серой бумаги, арахисовую халву в железной расписной коробке, розовые и белые дольки зефира.