Пусть я на вечеринке, но я посмотрела немало документальных фильмов про море и не хочу пользоваться пластиковыми стаканчиками. Робко заглядываю в один шкафчик, но там только рюмки.
Рюмки и больше ничего. Во втором шкафчике обнаруживаются тарелки, а когда я собираюсь обследовать третий, чувствуя себя Златовлаской в доме медведей, за моей спиной кто-то прочищает горло.
– Ты что, воришка?
Я выглядываю из-за дверцы шкафчика, точно зная, что лицо у меня красное, как сигнал «стоп» на светофоре, и вижу парня, который обвинил меня в воровстве. Мой рост – пять футов семь дюймов[2], на шпильках еще больше, но он все равно возвышается надо мной. Черная футболка туго облегает широкую грудь, а бицепсы у него такие, что рукава вот-вот лопнут по швам. Тем не менее он кажется совершенно безобидным. Возможно, благодаря мягким чертам лица и совсем легкой щетине на подбородке. Утонченное лицо не соответствует телу. Русые волосы зачесаны назад, а глаза, в которые я наконец заглядываю, сапфирово-голубые. В них плещется какая-то неуверенность, но вместе с тем любопытство.
У меня еще не было настолько неловкого знакомства с симпатичным парнем.
Я невинно улыбаюсь.
– Если посуду не выносить из дома, это будет считаться кражей?
– Черт, я знал, что надо было изучать законы. – Он приподнимает уголки губ, сдерживая смех, и на щеках появляются ямочки. – Я думал, что кража – это если берешь то, что тебе не принадлежит.
– А если хозяин так этого и не узнает?
– Ну, если хозяин так и не узнает, то он очень нерадивый.
Парень потирает затылок, и я очень стараюсь смотреть ему в лицо, а не на бицепсы. Но я слаба.
– А что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе.
Меня обдает сильным ароматом сандала и ванили. Парень прикладывает ладонь к дверце, за которую я по-прежнему цепляюсь, и осторожно ее закрывает.
Чего я ищу?
– Бокалы.
– Прости, тут только пластиковые.
– А ты знаешь, сколько пластика попадает в океан? Никто из тех, кто здесь живет, не знает.
Это самый длинный разговор о бокалах, который я когда-либо вела. Наверное, самый длинный разговор о бокалах, которые вообще вел кто-то на свете. Но я ловлю себя на том, что думаю, о какой еще кухонной утвари поговорить, чтобы поддержать беседу.
– Так ты идешь на преступление ради акул?
– Ну, не только. Еще ради рыб, черепах и китов.