Колян, большеглазый, худой, нескладный и неловкий от вынужденной неподвижности, давно уже не фантазёр и балагур, больше угрюмо молчит. Он вывалился из вагона, когда его выкликнули. Существуя в среде воров, бандитов, квалифицированных и потенциальных убийц, за три с лишним года в тюрьме он изменился до неузнаваемости. Глядя в его глаза, можно уловить не затухающую ни на миг бессмысленную, тяжёлую умственную работу. Однообразные думы одолевают и поглощают всё его время. До головной боли терзает разговор с братом и его полное отчуждение. Колька утешает себя тем, что, наверняка, Антон помог деньгами матери. Но он никак не может взять в толк, как родной, а потому всё-таки отчасти обожаемый Антон, толкнул его в число презираемых не только чужими, но и близкими людьми, и самим собой. Но как он ни старается обелить его и себя, внутри совесть то нещадно царапает, то ноет, как самая жалостливая нота. Внешне он остаётся с ничего не выражающим лицом, выполняет команды конвоиров, так же выглядит, отбиваясь от какого-нибудь, посягнувшего на его территорию или вещь упыря. Уплывать умом нельзя, смотреть добродушно нельзя – тебя вычислят, высмеют, изобьют за мягкость. Поэтому его душераздирающая внутренняя работа сочетается с насторожённым, готовым на отражение атаки взглядом. Надо выжить за холодными железными запорами! Он сидел больше в одиночке, а потом и на пару, и вчетвером, в компании неуравновешенных психов, где прошёл особую тюремную школу выживания. Где научился впадать в такой внезапный приступ злобы и гнева, от которого паханы деревенели. Один такой взрыв, и вокруг тебя неприкасаемое пространство, которое другие обходят стороной. Первая страшная схватка до крови произошла у него, когда к нему подсадили двух здоровенных бугаёв в период следствия. Ночью они напали на него с поганой целью. Спасло то, что он не спал. Он отбивался ногами, руками, головой, орал матерно, превратился в пружину. Били жестоко, но до потери сознания не дошло. Камеру открыли и всех трёх, окровавленных и в разодранной одежде, скрутили. Тогда его посадили в карцер. А потом сердобольный следователь Порошин (Спасибо ему!) рассказал мальчишке, что такое тюрьма и как в ней выжить. Именно ему Колька чуть не выложил всю правду о той ночи. И после, обдумывая своё поведение во время следствия, прозревал, что Порошин, возможно, «раскусил» его тайну, но почему-то в последний момент отступил, поверил, что денег у него нет, и он о них ничего не знает, и этим удовлетворился.