В Тихом Омуте - страница 13
По слухам, нрава молодой принц был незлобивого, отличался скромностью и вежливостью. Дам всегда вперёд пропускал и ручку целовал, старикам почёт и уважение оказывал. Кое-кто из мужиков обвинял Фолькера в излишней мягкости: «Тёлок! Настоящий тёлок!» – и зловеще предрекал: такой всю жизнь под каблуком ходить станет. Бабы возражали, что сие качество есть базис семейной жизни, и мечтательно вздыхали, стоило Фолькеру показаться в пределах их видимости.
Однако ж все (ладно, почти все!) повторяли слово в слово мнение говорливого возницы: идеальный супруг Хельге достался!
Только Старый Ульф не разделял всеобщего восторга. Он всё ворчал:
– Гнилой человек он, ваш принц. Как есть гнилой. Попомните мои слова!
Впрочем, псарь не переваривал каждого, кто не любил собак. А принц Фолькер собак не любил.
Он их боялся.
Но даже Старый Ульф вынуждено признавал: принц был умён. Чрезвычайно. Этим обстоятельством и пользовался беззастенчиво Сухопутная Крыса, сваливая на будущего зятя ряд хозяйственных вопросов. Фолькер не перечил («Я же говорю – тёлок!») и безропотно разрешал все валящиеся на него проблемы. Дошло до того, что люди теперь шли не к конунгу, а напрямую к Фолькеру.
Этот факт должен был бы насторожить Сухопутную Крысу, но на людях Инхвар только отмахивался:
– Пусть поучится управлению мальчик. Не хочу Хельгу за тунеядца и пустобрёха отдавать.
На самом же деле конунг внимательно следил за тихоней и даже приказал ярлу Орму Одинсону докладывать ему, как только дорогой почти-зятёк перегнёт палку. Поводов, впрочем, не находилось. Фолькер вёл себя вежливо и обходительно, обо всех делах подробно докладывал конунгу, в нужных случаях почтительно спрашивал совета. Мечтательно улыбался Хельге, часто играл с Эриком. Словом, вёл себя, как образцовый зять.
***
Присесть Инхвару-псарю Инхвар-конунг не предложил. Вот ещё, велика честь: слугам рассиживаться! Только махнул жареной куриной ножкой, вцепился в неё волчьими зубами и прочавкал:
– Рашшскаживай, пшарь ушёный, откуда вжалша такой!
И Инхвар-псарь принялся говорить, умело мешая правду с вымыслом. Посреди рассказа в зал забрёл Эрик, забрался отцу на колени и слушал, разинув любопытный ротик.
По словам Инхвара-псаря, ещё с детства его манили рассказы о дальних странах. Любознательностью он выделялся из среды малообразованных братьев, ею же и привлёк старого боевого мага Ярицлейфа, проживающего неподалёку. Ярицлейф, которому стукнуло то ли четыреста, то ли пятьсот лет, за свою долгую жизнь успел побывать в самых отдалённых уголках Перепутья. И вот у камелька, с усмешкой глядя в горящие жаждой познания глаза мальчишки, щедро делился с ним своим опытом и информацией. Обучал истории, географии и травоведению. Раскрывал секреты общения с животными. Давал основы владения оружием. Только с магией не сложилось: не тянул Инхвар, слабенький у него дар оказался.