В это же время на горизонте опять появился дядя с мешком замороженной рыбы. Он посмотрел на ораву полуголодных детей и забрал Эрни с собой на промысел.
Мечты молодого парня о морских далях, захватывающих приключениях и красивых городах вдребезги разбились о кишки выпотрошенной селедки. Именно в отсек с романтичным названием «кишкодер» направили неопытного новобранца на стажировку. Целыми днями Эрни стоял за длинным железным столом с такими же горемыками и потрошил сырую рыбу. Холод, сырость, рыбная вонь, хронический недосып и бесконечные рыбные кишки – вот и все, что он мог вспомнить из длительного морского путешествия.
Уже через месяц нескончаемых вахт Эрни напоминал зомби и хотел выброситься за борт от усталости. А еще проклинал тот день, когда взошел на палубу корабля.
Но потом он собрал волю в кулак и продолжил с остервенением потрошить селедку, считая дни до возвращения домой. Парень твердо решил, что на рыболовецкое судно больше не вернется. И еще очень пожалел, что плохо учился в школе и не оставил себе даже маленького шанса для лучшей жизни. Ну ничего, он вернется на берег, получит приличную рабочую профессию и будет вспоминать кишки селедки, как страшный сон.
Серая махина, бороздившая океан, была не просто траулером, а настоящим плавучим заводом по переработке и упаковке пойманной рыбы.
Когда улов вытаскивали, рыба вместе с морской водой вытекала в специальный желоб. Затем ее сортировали, и подходящие экземпляры поступали в головоруб, где им мастерски сносили башку. Потом в бой шли кишкодеры, затем с рыбы срезали филе в специальной машине и отправляли на обработку и упаковку. Коробки с расфасованной рыбой складывали в трюме в огромный морозильник.
Туда же бросили тело погибшего матроса, которого насмерть придавило сорвавшимся крюком. Ради одного мертвого моряка гонять здоровенный траулер на берег никто не станет, а в морозильнике все равно минусовая температура. Ничего страшного, усопший полежит – подождет окончания промысла.
А рыболовецкое судно еще долго бороздило морские просторы, пока все трюмы под завязку не забили мороженым уловом.
Эрни уже привык ходить враскачку и держаться за специальную ручку, когда принимал душ или посещал гальюн. Его одежда насквозь пропахла рыбой, несмотря на тщательную дезинфекцию после смены. Хроническая вонь стала неотъемлемым спутником его новой безрадостной жизни.