Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
Александр Сергеевич Пушкин".
Женщина сидящая напротив вздернул бровями, казалось, что она была возмущена такой дерзостью мужчины, который осмелел впервые признаться ей в любви таким образом, будто расставляя ловушку двусмысленности происходящего, чтобы когда она попала в его капкан, у него была возможность сказать “Ты чего, это просто строки, которые мне понравились”.
Обычным наблюдателям могло бы показаться, что она осталась безразлична. Но мужчина видел, что ее энциклопедия была вот уже несколько минут открыта на странице со схематическим изображением каллы. Что говорило ему о том, что женщина ослабила бдительность и не может сосредоточиться из-за роя копошившихся в ее голове мыслей и эмоций.
Он продолжил читать:
"в моём сердце живёт синяя птица,
что хочет выпорхнуть из меня,
но я слишком крутой для неё,
я говорю ей – оставайся во мне,
я не буду показывать
тебя
никому.
В моём сердце живёт синяя птица,
что хочет выпорхнуть из меня,
но я её поливаю виски и дышу на неё
сигаретным дымом,
и ни бармены, ни шлюхи,
ни бакалейщики,
никто не знает,
что она
во мне".
– Не порть шедевры своим чтением, хоть ты и гений – кинула холодным голосом женщина, не отрывая взгляд от страниц книги, как будто обращаясь все к той же калле на ее страницах.
– Рад слышать твой голос. Я скучал по нему. Хоть это и не тот тон, который я ожидал услышать – с теплом в голосе сказал мужчина, влюбленно смотря на женщину взглядом одержавшего победу рыцаря.
Девушка продолжила молчать. Но видимо, осознав что-то, перевернула страницу книги. И начала переносить линии нового цветка в свой блокнот.
– Твой последний перформанс был великолепен, хоть я и удивлен, что в этот раз ты предпочла распятию на кресте бритву. Но мне очень понравился этот ход, в этом есть что-то от Маяковского.
Женщина стиснула челюсть, ей было все сложнее скрывать свою улыбку. Поняв это, мужчина аккуратно погладил пальцем бабочку на бинте её запястья.
– Все еще больно? – нежно спросил он и, убедившись, что она не отдернет руку вложил ее ладонь в свою.
– Немного – тихо сказала женщина ее голос прежде такой грозный и холодный таял, обнажая слабость.
– Можно я поцелую, чтобы не было больно.