Только сейчас я заметил на стене фотографический портрет Феликса Дзержинского в фуражке со звездой.
Вытряхнув содержимое мешка на кушетку, я стал перебирать вещи. Это были совсем новые брюки из толстого сукна, две добротных рубахи, нелепого покроя не то костюм, не то сюртук, крепкие ботинки, пара носков, одни вязаные, нижняя рубаха и кальсоны с завязками, какие я носил когда-то в армии. В отдельной коробке я нашёл старинные карманные часы, ручку с пером, пузырёк чернил, ножницы (старинные, видимо, из музея). В общем, собрали меня органы госбезопасности «в командировку» не хуже, чем я сам привык собираться. Были здесь и сухари, сахар, сухофрукты, рис и шесть консервных банок с мясом.
Я обречённо разделся, сняв с себя всё, кроме термобелья и трусов. Кальсоны и нижнюю рубаху сунул обратно в мешок, сверху забросал своими вещами. Казённая одежда пришлась впору. Свою сумку я даже не распаковывал, госбезопасники предусмотрели всё – не забыли положить для меня миску, кружку, ложку, мыло, полотенце и зубной порошок. Я хотел поменять порошок на зубную пасту «Splat», которую взял с собой, да потом махнул рукой – обойдусь. И всё же я решил оставить себе сотовый телефон, который в принципе был мне абсолютно не нужен, и я, стараясь быть не замеченным возможной камерой видеонаблюдения, переложил телефон во внутренний карман сюртука.
Переодевшись, снова сел читать «мою» биографию, сочинённую современными чекистами.
Через полчаса вошёл всё тот же Матвей Миронович с потёртым чемоданом и зимними вещами под мышкой.
– Ну, что, господин Пятигоров, готовы?
– Всегда готов! – постарался пошутить я сникшим голосом.
– Тогда надевайте пальто, оно на вате – тёплое, – улыбнулся Матвей Миронович, – шапку – лисья, хорошая, складывайте вещи в чемодан. Машина уже ждёт.
Завтракал я в буфете института совершенно один. Буфетчица, полненькая женщина с доброй полуулыбкой, не сходившей с лица, принесла мне простой, но сытный завтрак: сваренное вкрутую и разрезанное напополам яйцо, щедро политое майонезом, а также горячую овсяную кашу, в которой плавала янтарная лужица растопленного сливочного масла. К этому подали четыре ломтика белого хлеба и стакан кофе. Я съел всё с большим аппетитом.
Выглядел я, в длинном сюртуке, мешковатых брюках, конечно, колоритно. Очень шла к этому наряду моя седоватая бородка и усы. Я долго рассматривал себя в круглом зеркале, висящем в туалете.