– Ох и добротна наша повозка! – охотно поддакивает бывшему гегемону возничий. – Бортами повозка крепка. Колёса большие. Смазаны оси. Ровно идёт повозка по царской дороге. Уж мне ли не знать! Не скрипит чрезмерно. Такую повозку будет жаль потерять. За утрату Стасипп не пожурит, а сурово накажет. Крику-то будет! Ух и мастак на оскорбления Стасипп! Такие пожелания иной раз проговаривает, я не смогу такое и удумать. Наговорится – за розги возьмётся. Вздует вас родитель. Злость от обиды – она такая, дюже саднит, её только руками унять.
Алкеста, налюбовавшись вдоволь серым вечно голодным железом, вкладывает ксифос назад в ножны.
– Приму твои услуги, Амфитрион. Два обола назначу тебе к уплаченным трём. Возничий свидетель. Эхем-болтун, ты слышишь? Платить буду вечером, на закате.
Алкеста собирается было пройти внутрь дома, но Амфитрион недовольно громко перестукивает дубиной по мостовой. Дева останавливается, надменно взирает на отставного гегемона.
– Тебе мало оплаты моей? – недовольно бросает Алкеста.
– Оплаты твоей мне довольно. Опусти же меня прежде заката. Сделай одолжение, столичная красавица, очень прошу! Приглашён ещё поутру я родителем твоим на славную пирушку. Состоится симпосий на постоялом дворе Иалиса. В беседах важных людей желаю принять я участие. Вдруг что узнаю нужное мне? Будь милосердной, Алкеста! Городские ворота закроют на закате, полис уже не покинешь. Мне бы добраться до постоялого двора вовремя. Опаздывать не принято у добрых людей.
– Хорошо, пусть и в этот раз будет по-твоему, до заката ты получишь оплату. – Алкеста напускает на себя строгий вид. – Амфитрион, охранять у меня – это работа. Дубину положи себе на плечо, не стой, гегемон, истуканом у закрытых ворот, работай, ходи вдоль ограды чинно, прохожих пугай, окликай. – Алкеста, закончив с Амфитрионом, властно-грубо обращается к Эхему: – Распрягай лошадей, телегу выставь во внутреннем дворе. Поторопись! Мы идём на агору, возничий.
Алкеста наконец входит в дом, охает восхищённо от произошедших изменений. Позади неё раздаётся не менее удивлённое и восхищённое от Амфитриона:
– Девица-то любит покомандовать!
– Дочь Стасиппа, его порождение, – отвечает тому Эхем. – А ещё любит бранное железо. Ну и пристрастия! Не дева, а муж. Впервые такое я вижу.
– Будешь болтать на посту, гегемон, уменьшу оплату, – отзывается эхом из внутреннего двора.