Но попробуй Ерикан сесть вперед, то под одобрительный смех стражи тут же получил бы тумаков от тех, кто пришел прежде. Да и не хотел старик лезть туда, как поняла Юти, желая оставаться незамеченным.
Путников, несмотря на вступивший в полную власть день, было немного. За четверть часа прошло всего несколько человек – пара мелких торговцев с ближайших деревень (таких бедных, что у них даже охраны не было) да какой-то грязный оборванец. Потому нищие больше болтали между собой, обсуждая последние новости.
– А лица у него и вовсе нет. Кожа содрана, мясо обглодано до костей, а глаза высосаны, – вещал дряхлый и худой, как лист, старик, шепелявя беззубым ртом.
– Ты-то откуда знаешь, старый хрыч? – лениво и совсем беззлобно спросил один из попрошаек.
– На рассвете ходил к храму, как того требует богиня. И услышал разговор двух гвардейцев.
– А чего тебе делать у храма? – рассмеялся толстый мужик средних лет с крысиными глазками. – Уж не на дар ли рассчитывал?
– Не твоего ума дела, – огрызнулся старик. – Коли не умеете слушать, так и говорить не стану.
– Ну, будет тебе, Гомир, – подал голос другой нищий. – Не слушай ты этого дурака. Что еще сказали-то?
– Что ночью кто-то убил Проповедника. Да не просто убил, а так изуродовал, что на нем живого места не оставил. Лицо обглодал, уши, нос и язык отрезал, а сердце вырвал голыми руками.
Ерикан удивленно посмотрел на Юти, на что девочка отрицательно помотала головой. К слову, как бы Проповедник что рассказал, отрежь она ему язык? А без ушей он не услышал бы вопросов. Вот нос и правда не особо был нужен. Однако Юти оказалась не столь искушена в заплечном мастерстве и не додумалась избавить Его Непогрешимость от ненужной части тела.
– Брешет, старый пройдоха, – бросил тип с маленькими крысиными глазками и даже махнул рукой. Впрочем, тут же получил несколько ощутимых тычков от тех, кто сидел рядом.
– Вот тебе святая длань Аншары, – старик сложил перед собой руки лодочкой. – Именно так все и сказали. А уже после, когда домой возвращался, меня у врат остановили. Дескать, приказ у них теперь такой: всех в город впускать, никого не выпускать.
– И как же ты здесь оказался? – не унимался крысоглазый.
– Господин Шарн Дрисо увидел меня. И сказал своим: «Пропусти, это Гомир, его все знают. Каждый день в храм шляется». Остальных до сих пор вон держат, – старик указал на Озерные врата.