– Кривляка. – прошептал старик. – Почему кривляка? Совсем нет: худенькая, светленькая… Была… А нынче все мы не те. И этот идейный Длинный тоже уже не тот. Небось, одряхлел молодой вожак. Сосну щупает, а раньше девчонок…
Он вспомнил первые коллективные посиделки класса у кого-нибудь на квартире. Девчонки почему-то заводилами были и устраивали праздники по поводу – со столом, вином и танцами. Обычно собирались на Новый год или весной, перед самыми каникулами, – так сказать, отметить наступающую всеобщую радость освобождения от школьных обязательств. На столе имелись сладости и, конечно, вино. Вот тогда-то они с Длинным впервые выпили и, почувствовав лёгкую весёлость в голове, прониклись уважением к спиртному. Потом многое случалось по поводу потребления горячительных напитков, но первый опыт ему запомнился.
Вино было сладкое, вкусное, и ему понравилось. В голове легко, смелость нахлынула на молодой организм. Он приглашал танцевать всех подряд, хотя знал, что танцор из него не очень. Ногами-то он двигал, но всё тело музыку плохо понимало и двигалось, точнее не двигалось, а, как колода в лесной чаще, торчало на одном месте. Но его это совсем не смущало – наверное, потому, что вино действовало отменно, заглушало юношескую стеснительность и придавало некоторую значимость данному моменту. Моменту причастности к всеобщему веселью. Он подхватывал партнёршу за талию, прилипал к ней всем телом, будто боялся, что её могут от него оторвать, и топал ногами возле её туфелек. Ему было неизвестно, доставлял ли ей удовольствие его танец, но ему было чувствительно и приятно ощущать за тонкой одеждой её тело. Так однажды случилось и с худенькой, беленькой, только в тот раз он неожиданно почувствовал, что и она добровольно вплотную прижалась к нему. Сначала его это удивило, а потом…
«А что было потом? – подумал старик. – А потом начались страдания, и я на некоторое время превратился в полного дурака».
Он полистал свой дневник от конца к началу, нашёл то место, где когда-то на бумаге зафиксировал свои любовные ощущения, и принялся внимательно их изучать.
– Ага, – через минуту тихо произнёс старик. – Вот и любовь началась.
Он через лупу, с трудом разбирая текст, шевелил губами и всё время мысленно удивлялся: «Неужели это я накарябал? Надо же, какая была “лубовь”!»