«Что я там наобещал? – подумал он и нехотя поднялся с дивана. – Скажешь впопыхах, а потом…»
– А почему сегодня? – прохрипел он через дверь. – У меня много дел.
– Какие дела? – возмутилась она. – Сегодня выходной, ты что, забыл?
– Забыл, не забыл, – проворчал он и подошёл к окну, раздвинул шторы и прищурился от яркого света. – Хорошо, когда лето, – прошептал он, поправил на себе халат и двинулся к двери. Она, увидев его на пороге, покачала головой и строго заявила:
– Я запрещаю тебе ночевать в кабинете! Это для тебя не солидно. Посмотри на себя, в каком ты виде! Это всё результат неправильного сна.
А он промолчал, только, опустив глаза, попытался прошмыгнуть в ванную, но не тут-то было. Она преградила ему путь и начала нудить. Он знал, что минут пять её не стоит прерывать, но в этот раз почему-то громко перебил её:
– Он говорил мне, что ты кривляка, – тихо произнёс он. – А я возражал.
Она не сразу поняла, о чём говорит старик, и, не прекращая увещевать его по поводу неправильного сна, захлопала веками и мельком спросила:
– Кто «он»?
– Длинный, – буркнул он.
– Я не знаю никакого Длинного. Ты в своём уме? – произносит она и продолжает нудить.
«Длинный всё-таки был прав, только не знал он, что она не Кривляка, а Говорилка», – думает он и молчит.
– Кстати, ты уже знаешь, куда его пристроишь? – спросила она.
– Кого? – переспросил он.
– Та-ак… – многозначительно произнесла она, словно он сотворил нечто совсем плохое и вызывающее. – Та-ак, – повторила она. – Ты в последнее время совсем не слушаешь меня. Это плохо, друг мой. Это очень плохо. – Она укоризненно посмотрена на него и, вздохнув, произнесла: – А когда-то… – Покачала головой и продолжила: – А когда-то ты глаз не мог оторвать.
– Да и ты называла меня не «друг мой», – парировал он, а… – Он сделал небольшую паузу, пытаясь вспомнить, как она называла его. – Как же ты меня называла? – произнёс он и вопросительно посмотрел на неё.
Она усмехнулась и прошептала:
– Наверное, «солнышко».
– Наверное, «солнышко», – тихо повторил он и добавил: – «Толстый солнышко» – звучит смешно.
Старушка кивнула и согласилась:
– Толстый – это псевдоним. – При этом она сделала протяжное ударение на букве «О» и, улыбнувшись, спросила: – Интересно, кем стал твой Длинный, неужели тоже солнышком?
– Не знаю, – буркнул он и прошёл в ванную. – Солнышко, – недовольно произнёс он, показывая язык зеркалу. – Даже не заходящее, а… – Он поскрябал лёгкую щетину на подбородке и, хмыкнув своему отражению, прохрипел: – Солнышко потрёпанное, что ты помнишь, склеротик? – Он прокашлялся и густо нанёс пену на щёки и шею. Прищурился, разглядывая свою физиономию, и, стараясь не сильно шевелить губами, пробубнил: – Дед Мороз. Уже давно Дед Мороз. Сиротствующий.