– Как бы не так. Не хочу, чтобы он к ним приближался. Неизвестно, какие болячки они могли занести. К слову, а где он?..
– Наверняка рядом с едой, где еще.
– Не смешно. Надо найти его. Я перезвоню.
– Хорошо. Сообщи потом. И скинь мне фото с ним. Я очень хочу посмотреть на эту наглую мордашку.
– Обязательно. Пока.
– Береги себя, – послышалось напоследок, прежде чем нервное щебетание сменилось вязкой тишиной.
Оставив телефон на кровати, я спустилась, подзывая к себе Персея, но он не откликался. Внутри нарастала тревога, а в голове прокручивались самые страшные сценарии. Я вошла в гостиную, где за накрытым ранее столом, невзирая на тревожные вести, все же развернулся праздничный обед.
– Приятного аппетита. Вы не видели кота? Нигде не могу найти его, – сообщила я.
– Нет, дорогая, – обеспокоенно бросила мама. – Я думала, он с тобой.
– Не со мной. Он не мог выбежать, когда вы вошли? – обратилась к тете.
– Не знаю. Я не заметила… – также встревоженно ответствовала тетя Виктория.
– Пойду проверю.
– Не глупи, где ты будешь искать его? – встрял Эдмунд, со скучающим видом ковырявший салат.
Отчего-то игравший в его светлых растрепанных волосах свет ламп и желваки на скуластом лице отложились в памяти обстоятельно и слишком четко. Полагаю, то вновь особенность нашего разума – хранить совершенно ненужные вещи: песню из рекламы, унизительные эпизоды из начальной школы и прочую ерунду.
– Дома его точно нет, он бы откликнулся, – пробубнила я, покусывая губу.
– Я пойду, – встал папа.
– Не стоит. Я сама, – коротко кивнув, недолго помешкала, натягивая рукава рубашки на кисти.
Дверь уже надежно прикрыта матрасом, зафиксированным прибитыми досками. Путь отрезан, но окна защищены меньше. Отодвинув стулья и оторвав скотч, державший подушки, я выглянула на улицу, там было еще тихо.
Или уже тихо.
Не отличавшийся особой живостью, Фишгард и вовсе стал походить на город-призрак из ночных кошмаров. Так или иначе, ни бешеных ворон, ни кота не было видно. Я осторожно вылезла из окна, под нескончаемые вздохи, родни и ворчание матери, которая хоть и высказывала недовольство, за кота переживала не меньше.
– Персей! – звала я. – Персей!
– Эли, далеко не уходи! – донесся голос отца.
Под «мяу», граничащее с урчанием, тряся отъевшими боками, кот бежал ко мне навстречу. Но подходить не спешил, на улице ему было интереснее, домой, очевидно, совсем не хотелось.