К счастью, вещевой склад до сих пор
был забит, что называется, под завязочку. Имущества, удачно
нахапанного с брошенных в округе складов, имелось столько, сколько
жители убежища не растратили бы и за полсотни лет. А охотники,
способные выслеживать и добывать «чистое» мясо на поверхности,
нашлись и без них, убежищу оставалось лишь договориться о
взаимовыгодном сотрудничестве, не рискуя своими людьми.
Поляков, забывшись, тяжело вздохнул.
Стекло маски сразу же слегка запотело изнутри, впрочем, быстро
очистилось. Не холод Сергея беспокоил на самом деле, а то, что
предстояло сделать после ухода бродяг. Он знал, что мысли Фионы
сейчас сосредоточены на том же. Знал, и на душе у него стоял такой
же мрак, как за этим металлическим забором, куда не доставал свет
прожекторов. Фи всегда была упряма, и если что-то решила,
отговорить уже невозможно. Ей бы пацаном родиться, да угораздило
девчонкой. Нередко из-за ее ершистого, неуживчивого характера
возникали сложности.
Поначалу, когда Фи об этом
заговорила, еще два месяца назад, Поляков от ее слов просто
отмахнулся. Почти семнадцать лет, прожитых в убежище, просто так со
счетов не спишешь. Эти стены давно стали их домом, а дом всегда
тяжело покидать, уходить в неизвестность. Даже когда мрачная
беспросветная атмосфера, воцарившаяся внутри надежных ранее стен,
теперь пожирает нервы своих жильцов, словно грибковая плесень –
выброшенные на помойку объедки. Да и Павел Храмовой – глава бункера
и старый друг Полякова, его не поймет. Не пойдет навстречу. Он
давно уже запретил уход, понимая, что если люди начнут разбегаться,
то убежище протянет недолго. С людьми и так сейчас дефицит. У
Храмового имелась теория, что для любого поселения существует некая
критическая масса, ниже которой люди начинают быстро деградировать,
сначала морально, потом и физически. Зависит, конечно, от многих
факторов – не только от количества, но и от «качества» людей,
которых волею случая судьба свела вместе. К примеру, скопище
отморозков, тех, которые живут лишь сегодняшним днем и
удовлетворяют только низменные потребности, но не способны в момент
смертельной опасности, рискуя жизнью, прийти на выручку товарищу, –
такие выродятся раньше остальных. Исчезнут в бесконечном
противостоянии с опасностями окружающего мира, особенно такого
гибельного, каким этот мир стал сейчас. Именно это в первые годы
после Катаклизма и произошло. Много было банд, зверствовавших на
поверхности, выживавших в различных схронах и подвалах за счет
мародерства и убийств, да где они сейчас? Канули в небытие.
Растворились, словно вода в песке. Но если у человека хоть что-то
есть за душой, хоть какие-то моральные и нравственные ориентиры, за
которые стоит цепляться, – такой продержится дольше. Продержится и
сплотит против общей беды тех, кто слабее духом, поможет выжить и
им.