Гиммлер устремил на Керстена взгляд, в котором за стеклами очков читалась растерянность. Он воскликнул:
– Это сон? Возможно ли это? У меня больше ничего не болит… Совсем не болит!
Он вздохнул и продолжил, сказав скорее себе, чем Керстену:
– Никакие лекарства не помогали… Даже от морфия не было толку. А теперь… Всего за несколько минут! Я бы никогда не поверил.
Свободной рукой Гиммлер прикоснулся к своему собственному животу, как будто потрогал что-то волшебное.
– Вы правда способны избавить меня от спазмов? – воскликнул он.
– Я думаю, да, – ответил Керстен. – Ваше состояние вызвано поражением некоторых нервов, а мое лечение действует как раз на них.
Гиммлер поднялся с дивана, на котором сидел, и подошел к Керстену:
– Доктор, я хочу, чтобы вы были при мне.
И, не дав Керстену времени ответить, добавил:
– Я сейчас же запишу вас в СС. Вы получите чин полковника.
Керстен не смог сдержаться и отпрянул назад. Он в замешательстве смотрел на тщедушную полуголую фигуру, поддерживавшую руками сползавшие брюки. Но этот человек, избавившись от болей, опять посчитал себя всесильным. Он интерпретировал удивление доктора по-своему.
– То, что вы иностранец, не имеет никакого значения. СС распоряжаюсь я. Я их рейхсфюрер. Одно ваше слово – и вы полковник, у вас будет чин, жалование, форма.
На секунду Керстен представил себя в форме СС – такой грузный и тяжеловесный, так любящий удобную просторную одежду из мягких тканей. Он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Но Гиммлер все так же смотрел на него, и на его лице было ясно написано, до какой степени сделанное Керстену предложение было выражением признательности и знаком благосклонности.
– Да, доктор, – торжественно повторил Гиммлер. – Я вам обещаю: полковник!
Керстен слегка наклонил голову в знак благодарности. У него было чувство, что он попал в какой-то другой мир, где обычные ценности вывернуты наизнанку.
«С сумасшедшими надо играть по их правилам», – подумал он и ответил со всей серьезностью:
– Рейхсфюрер, я бесконечно признателен вам за ту честь, которую вы мне оказываете. Но, к моему великому сожалению, я не могу принять ваше предложение.
Он долго объяснял Гиммлеру, что живет в Голландии, что у него там дом, семья, налаженная жизнь, очень много больных…
– Но, – продолжил он, – если у вас возобновятся спазмы, я тут же приеду! Кроме того, я пробуду здесь еще две недели – у меня здесь тоже много пациентов.